"Слава Сергеев. Капо Юрий, море и фея Калипсо" - читать интересную книгу автора

делать сегодня.
А Каштанов, изумляя меня все больше и больше, с серьезным лицом нес
какую-то ахинею про то, что-таки им делать сегодня, - и даже на вопрос
безумной подруги Светы: "а можно мы в случае чего спрячемся у вас?" - без
запинки отвечал: "ну, конечно!"... После этого "ну, конечно" я, представив,
как папа Юрий со товарищи поздно вечером, стреляя из всех стволов, ищут у
нас Наташу Д. и ее подругу Свету, бросила на Каштанова огненный взгляд и
уронила на пол японскую пудреницу "Мияки".
Увидев на полу дорогую вещь, фотограф Каштанов частично стряхнул
наваждение, и улыбка его стала более осмысленной. Он сказал, что спрятаться,
оф кос, можно и у нас, но он подумает, где это сделать лучше. В смысле,
чтобы не нашли, а то к нам, хм... к нам каждый дурак заглянуть догадается,
да.
Вообще, забегая немного вперед, скажу, что на почве развивавшегося на
наших глазах романа у нас с Каштановым по вечерам, перед сном (возможно, как
сублимация чего-то "иного", по Фрейду), стали происходить диспуты на тему "а
правильно ли поступает юная модель Наташа Д. с красным миллионером Юрием
К.?!".
(Неплохо, да ? Но, я же говорю, мы все там были немного не в себе).
И вот что меня поразило: фотограф Каштанов неожиданно заявил мне, что
лично он понимает и одобряет Наташу Д., не говоря уже о ее безумной подруге
Свете. (Sic!) Что она права, и так, мол, и надо поступать с этими новыми
хозяевами жизни, которые считают, что всех и вся за свои деньги купить
могут. (Sic! Sic!). А на мой вопрос, зачем же она вообще согласилась на эту
поездку и не считает ли он, что за все в жизни надо платить, особенно когда
об этом предупреждают заранее, фотограф Каштанов отвечал сбивчиво, но
горячо: что, мол, с одной стороны и в каком то смысле, "да, соглашаться,
возможно, не следовало", но, с другой и особенно в данном случае, "нет, он
так не считает". Я удивилась, так как Каштанов никогда ранее в левых
взглядах замечен не был, хотя... я тихо подозреваю, что дело тут не во
взглядах, а в том, что он по ходу дела тоже стал неровно дышать к этой
Наташе Д. (дурной пример, говорят, заразителен) и, следовательно, потерял
присущую ему обычно адекватность и холодную рассудочность.
(И все-таки: что они все в ней находят?!..)
В общем, вся эта сиеста продолжается на наших глазах, цветет большими
белыми цветами, как дикая пальма в оранжерее, а мы с Каштановым,
представляете, мы же так до конца и не понимаем, что происходит, нас совесть
мучает! Мы же, несмотря на его "левые взгляды", работать сюда приехали! И
хотя совершенно ясно, что все остальные приехали сюда совсем для другого, мы
решаем не обращать внимания и в 21.30 того же дня объявляем автоответчику в
номере Наташи Д., что завтра, в одиннадцать а-эм у нас съемка.
И странно, но Наташка довольно скоро нам перезвонила, а самое странное,
что она, немного поколебавшись, согласилась на наше предложение. Может быть,
она подумала, что, с одной стороны, все равно нам днем делать вроде нечего,
а с другой, что в случае чего ей наши трудодни пригодятся. Если, например,
она совсем доведет своего Крестного отца и он от отчаяния начнет размахивать
браунингом. И тогда она скажет: сударь, в чем дело? Я на работе!.. (И тому
есть свидетели. Целых два).
Впрочем, сие все мои домыслы, а скорее всего Наташа согласилась просто
потому, что тоже, вроде нас, человек пролетарского происхождения и просто