"Слава Сергеев. Капо Юрий, море и фея Калипсо" - читать интересную книгу автора

вдоволь обсудив произошедшее, наверное, в том самом баре, где прошлой ночью
крушил телефоны наш ужасный предводитель, мы вышли пройтись перед сном и тут
обратили внимание, что море успокоилось, на нем стоит полный штиль и лунная
дорожка тянется по блестящей воде прямо к нашим ногам. Наблюдая это
великолепие и вспоминая наших безумных спутников, я просто возликовала в
душе, что нас оставили в покое, и мысленно поблагодарила капо Ю за
оплаченный вперед номер.
- Странно, - мимоходом подумала я. - Зачем это ему? Ну, допустим,
"забыть" нас ему не дали девчонки (хотя я почти уверена, что он все сделал
сам), но почему было не отправить нас восвояси?.. Нет, оставил. Начали
вместе, должны вместе и вернуться? Нерационально. Боялся огласки? Так мы все
равно все всем расскажем, неделей раньше, неделей позже, какая разница? Так
и не найдя рациональной причины поступку Юрия Анатольевича, я подумала, что
в любом случае это очень благородно и, сделав это умозаключение, успокоилась
и заснула.
Утром следующего дня, проснувшись в отличном настроении и оставив
спящего Каштанова в номере, я, как лань, понеслась на пляж, где с
удовольствием приняла морскую ванну, а потом позволила обслуге или охране в
погоне за утренним солнцем два часа таскать за собой шезлонг и бегать за
"Бон Аква".
К полудню появился заспанный Каштанов, который хотя и отметил мельком
великолепие сверкавшего в солнечных лучах моря, все как-то томился, ерзал и,
в конце концов, где-то через час напряженного молчания спросил меня: а как я
думаю, что происходит у наших?
- У каких "у наших"?! - со всей иронией, на которую была способна,
спросила я.
- Ну, - сказал Каштанов, делая вид, что не замечает моей иронии, - у
девчонок.
И тут я, впервые за много лет совместной работы, назвала своего шефа и
учителя идиотом. Пользуясь эффектом неожиданности, я развила наступление и,
наконец-то, высказала Каштанову приблизительно десятую часть того, что
копилось в моей душе за долгие годы молчания и безответности.
Я спросила его, понимает ли он, что такое отдых, и действительно ли он,
как говорят злые языки, считает меня овцой или сделанной из неизвестного
науке металла. Я сказала ему, что этот оплаченный отель "пять звезд" -
неслыханное везение (если не обращать внимания на присутствие обычно
сопровождающей такие дела в нашей стране уголовщины) и что я советую ему
наслаждаться жизнью или, на худой конец, принести на пляж фотоаппарат и
сделать несколько пейзажных фотографий, если уж он совсем не может сидеть
спокойно. Я не очень уверенно (но Каштанов этой неуверенности не заметил)
сказала, что если он не даст мне сейчас нормально отдохнуть, то по приезде
домой я уволюсь. - Ты очень давно не работал ради чистого искусства, что ты
покажешь осенью в Москве? - таким неожиданным пассажем заключила я свой
краткий и возмущенный спич. (Имеется в виду ежегодная московская
фотовыставка). Случайно вспомнив про выставку (это был чистый экспромт), я
развила наступление и вероломно добавила: а Любчанский, говорят, уже все
приготовил...
После упоминания всуе имени своего основного конкурента, Каштанов
надулся как бурундук и молча пошел купаться, а я, наслаждаясь мягким
июньским солнцем и чувствуя приятную легкость во всем теле, тихо открыла