"Слава Сергеев. Путем актера" - читать интересную книгу автора

знаменитый писатель Борхес, по-моему, откуда-то оттуда.
Но народ не отреагировал должным образом на мои слова. По-видимому, все
были слишком заняты собой. Оксанка только, проявляя женскую ограниченность,
кокетливо переспросила у Эдика: "Уругвай - это где Латинская Америка?" И
Эдик ей долго что-то обьяснял. Потом шли еще по какому-то тихому переулку,
где стояли рядами спящие машины, и потом довольно быстро вышли в те самые
исторические места, где начинается "Мастер и Маргарита". Между нами, как,
наверное, между всеми, кто сюда приходит, возник спор, где именно это было,
где стояла та самая скамейка, а потом я вдруг вспомнил, глядя на Оксанку,
крепко державшую Эдика под руку, как мы с женой пили пиво на этих прудах,
всего-то год с небольшим назад, с этой же Оксанкой и оставившим ее ныне
мужем, только на другой стороне. И как Оксанка отворачивалась от своего
бывшего мужа и все время спорила с ним по пустякам, и это, оказывается, было
не просто так - теперь он живет с другой женщиной и она, я вспомнил, жена
говорила, одно время страдала, а теперь вот тоже с другим. И я подумал, что
нет смысла спорить, где именно сидели Воланд и Бездомный, потому что все
равно все это придумал Булгаков, раз в так называемой реальной жизни все так
непостоянно и относительно, что иной раз невозможно понять, что было, а чего
не было совсем - со-всем.
Народу, несмотря на поздний час, было много, но мы нашли свободную
скамейку и сели. Кстати - если вы ждете, что сейчас начнет происходить
какая-то "чертовщина" и что я буду делать эдакий "микс", как сейчас модно
говорить, по "Мастеру и Маргарите", хотя бы мельком, то вы зря этого ждете;
мы просто сели, как, наверное, десятки тысяч других граждан, бывавших в этих
местах, просто тихо сели на лавочку, снова мимоходом вспомнив роман, потому
что, с другой стороны, не вспомнить его тут было невозможно, но заката,
слава Богу, уже не было, а была ночь, обычная московская ночь конца лета,
довольно прохладная и звездная, мы откупорили девочкам вино и заговорили на
какие-то совершенно посторонние темы. Эдик стал кокетничать с Оксанкой, Дима
и Олександр сначала тоже немного позаигрывали с ней, а потом переключились
на двух девиц на соседней лавочке, а Мисаил достал телефон и ушел звонить, и
вернулся снова весь расстроенный и чуть ли не в слезах..
- Что случилось?
- Она. Опять она...
А у нас в это время снова пошел разговор о современном Кино и искусстве
вообще. Что почем и зачем. И снова затронули фон К., и Эдик вдруг, с
удивившей меня прямотой, которая, впрочем, возможно, обьяснялась
присутствием Оксанки, сказал, что барство фон К. - напускное и что на самом
деле он твердо знает, что можно и чего нельзя, и, по большому счету, не
уважает свой народ (да-да!), и на том стоит вся их семья уже много-много
лет.
Вот тебе и на.
Но Мисаил не обращал на наши разговоры никакого внимания, а стоял рядом
и тихо стонал, раскачиваясь из стороны в сторону, как правоверный еврей на
молитве: она мне сказала... а я ей сказал...
И тогда (наверное, от усталости) я вдруг предложил: а давай-ка я ей
позвоню! Она над тобой издевается!.. Неужели ты не можешь один день провести
с друзьями?! И Мисаил кивал: да-да, неужели не могу?! Один день. Всего
один!.. С друзьями!..
А когда выяснилось, что Мишину подругу зовут, как одну мою бывшую