"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Поляна (Стихотворение в прозе)" - читать интересную книгу автора - Акай больше!.. Мышуешь, говорю, как лягаш, балуешь зря... Иди
картошку печь! Санька, маленький и черный от солнца, как жук, степенно пошел к деду. Длинный хвост кнута извивался за ним, как тонкая змея. Подойдя к деду, он поковырял в носу и не спеша уселся рядом на травке. - Так-с... - протянул дед. - Значит, пришли и сели... А картошку теперь на чем же печь? - Хворосту принесть? - спросил Санька. - У, да и смекалистый же ты у меня парнюга, просто беда... Дай я тебя за ухо выдеру! - потянулся дед корявой рукой к глубоко запрятанному под желтые косицы Санькину уху. - Ладно, за ухо... - снисходительно отозвался Санька и кубарем, вертясь через голову, покатился к опушке. - Балуй, балуй, стервец!.. Гляди, коровы в кусты ушли! Вот я те дам!.. - кричал ему вслед старик, доставая из мешка картофель. Минут через десять на поляне горел костер. Маленький и мокрый на вид, красный огонек скручивался в сизые струйки дыма, потом развертывался широким пахучим серым полотнищем и расстилался по поляне. Мелкие, чуть заметные, розоватые улыбки огня бегали по деду и Саньке, и от этого тела их, казалось, тоже струились, как воздух вдали. Из-за леса, легкий и трепещущий, как крылья кобчика, доносился колокольный трезвон. - Ишь ты, колокола-то как звонят, - вслушиваясь, уронил дед. - Семой день звонят! - блеснул черными глазами Санька. - Святая!.. На святую уж завсегда так, по всем церквям, - хитро святую прямо в пляс: "Куды хошь! Куды хошь!.." Душа выскакивает. - Дед, а как индюшки квохчут? - вдруг встрепенулся Санька. - Какие тебе индюшки? - притворно осерчал дед. - Ты говорил! - Ничего я тебе не говорил. Выдумывай зря: индюшки! - Ан говорил! - Ан не говорил. - Не го-во-рил! - недовольно протянул Санька и вдруг вспомнил: - "Ку-пишь башмач-ки? Ку-пишь башмач-ки? Куплю, куплю, куплю..." - Голова! Дай я те за ухо выдеру! Корявая рука деда снова потянулась к далеко запрятанным ушам Саньки. Санька лег на спину и забрыкал запыленными, похожими на два сучка ногами. В это время из-за опушки зачернел, двигаясь к огоньку, солдатский мундир и закраснел околыш фуражки. В городе стоял пехотный полк, и там на улицах солдаты попадались часто; их можно было встретить и около города, между кривыми избушками выселок и хуторов; но здесь, откуда город казался маленьким, пестрым и игрушечным, солдат был непривычен, непонятен и совершенно как-то ненужен. Но он подошел к костру, легко шагая через кочки, потный, красный и бритый. - Христос воскресе! - широко улыбнулся он, подойдя, и, сняв фуражку, три раза деловито поцеловался сначала с дедом, потом с Санькой. От него пахло немного водкой и дешевой колбасой. |
|
|