"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Снег (Стихотворение в прозе)" - читать интересную книгу автора

- Спала в снегу, дрянь!.. Вот бы ружье теперь! Где-нибудь близко
села...
А за сосновым пошел березовый храм, с такими частыми беломраморными
колоннами, и снег в нем стал тоже как будто пол из мраморных плит.
Трудно было идти на лыжах без дороги, но такое родное все стало кругом,
матерински родное, обняло, приголубило - не обманет, ни за что не обманет.
Еще красивее, еще строже, еще ярче, чем сосны, были березы, как тихие
невесты в алмазах.
- Была она белая, тонкая, высокая, - вспомнил Бережной вслух. - Звал я
ее "Снежной королевой".
- Она что же, невеста ваша была? - спросил осторожно Рябов.
- Нет.
- Любила вас?
- Тоже нет. Позволяла только писать ей письма.
- И вы писали?
- Писал. Длиннейшие, зимние, деревенские... самые скучные в мире
письма.
На поляну вышли.
- Господа, смотрите; пояс Ориона... А вон - Плеяды! - крикнул Василий,
подняв голову, и не показал даже где, - зашуршал дальше со всей оленью
прытью молодых лог.
- Первый час... Будет, домой пора, - сказал адвокат. - Вот будем чай-то
пить, как приедем!
А небо не стояло на месте: опустилось небо, подошло ближе к земле; и
как будто где-то далеко в лощине туманней стало.
Глубокие следы чьих-то ног в стороне на поляне чернели, как речные
полыньи, а около них отчетливей стлались полосы - слегка розовые, слегка
искристо-голубые.
Повернули к дачам мимо длинных прясел, - Василий впереди, за ним Рябов,
сзади всех Бережной. Отчеканились прясла на ярком снегу, и так тепел, уютен
был желтый огонек в каком-то далеком окне.
- Ее Елизаветой звали, - сказал Бережной Рябову, когда подошел к нему
близко. - Но вот странность: писать ей нужно было "Елисавета"; звука "з" в
своем имени она не выносила. Такая странность!
- Почему вы о ней все в прошедшем времени? - спросил чуть насмешливо
Рябов.
- Почему?.. Видите ли... недавно умерла она - всего две недели назад...
И схоронили ее там же, в Италии, в деревне около Неаполя.
- Да-а, - протянул адвокат. - Это жаль.
Посмотрел на небо, на желтый огонек дачи.
Двинул было лыжами, чтобы догнать что-то кричавшего впереди Василия, но
показалось неловким уходить от Бережного.
Обогнули пять-шесть рядов частых прясел, взяли потом короткий
накатанный путь, наперерез к желтому огоньку; скатились вниз с невысокой
горки.
Недалеко от дачи, обвешанной, точно изразцами, длинными сосульками,
Рябов догнал Василия; оглянулся на Бережного, - сидел он в сугробе, наклонив
ушатую шапку.
- Что, упали? - смеясь, звонко крикнул Василий.
- Упал. Ничего, я сейчас, - отозвался весело Бережной.