"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Неторопливое солнце (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

не так... Чтоб она днем - на цепе, ночью - чтоб она спущена и к дому свому
чтоб а ни-ни, ни боже мой, никого, чтоб духу-звания близко не допускать... У
нас, когда я был еще маленький, две собаки на дворе были: одна... да нет,
обе они здоровущие, - вот такие телята. Ну, одна только глупая, вот как
человек глупый все мелет, все мелет, и эта своим чередом: все лает, все
лает, - и внимания на нее никто не обращает, все бесперечь брешет... А
другой зато был - он молчок, о-он лежит себе, брат, посмотрит глазом, одним
ухом прослушает, опять будто его в сон клонит; а ворота у нас далеко от
дома, шагов двести, а то и больше; хрясть там кто-нибудь ночью - он рот
разинет: ам!! - ну, тут уж вставай, раз его голос услыхали, живым духом
вставай, иди: он попустому молоть не будет.
Увидит ли, села на окно синица и тут же с испуганным свистом дала
стречка, заговорит о синице, мимоходом передразнив кого-то:
- "Э-э, знаком, большой птица, нехороший, оно - вор, называемый синиц,
- говядину клевал, порвал, - э-э, вор!.." И не думай, что шутки. У меня дядя
по свиной части, свиней скупали на туши. И вот ведь туши свиные, скажем, - у
нас их как освежуют, опалят, оскоблют, - в холке разрез такой разрезают -
сколь жирна, показать, стало быть, какой толщины сало, - и в клеть на
крюк... И вот ты от соседа не стереги, от соседской собаки не стереги, а за
синицей смотри да смотри. Она, синица, невеликая вещь, а на холку сядет, как
начнет раскомаривать, - как крыса оборвет!.. Большую шкоду делает. Продавать
потом тушу повези - страм! Всякому в глаза кидается: каким манером это
могло? Или это зверь, или это пес?.. А этому зверю всей долины - без
четверти вершок... "Такой большой птица - вор!.."
И тут же вспоминает кстати Федор:
- Я ведь и сам резник был, да еще какой я резник был знаменитый - по
восемнадцать овец в день разделывал!.. Была у меня такая сила, что в селе
нашем - не шути селом нашим: две церкви, - ну, известно уж, у нас кулачки -
на какую я стену встал, та и гонит... У меня рука очень жесткая, - попробуй,
возьми своей рукой... Мне, ежель скотина девять-десять пудов, - никаких мне
помощников не надо: за рога, на колени, р-раз ее в горловой позвонок, и без
последствий... Свинья ежель пудов четырех, тоже я все один.
Увидит мелкую рыбешку камсу в руках у Зиновьи, говорит о рыбе:
- Какая здесь на рыбу дороговизть, лобан свежий ребятишки носят -
вынь-положь восемь гривен за штуку, а в этой штуке весу - только кота
накормить... В Петровском, на Кавказе, я на службе служил - вот где рыба
нипочем: сорок копеек пуд - сазан, щука, какую хочешь!.. Куда вместо мяса
нам это заменяло, да без мослов, почитай, выходит вес чистый. Так у нас за
великий пост экономии столько загнали, - цельную Пасху пьянством занимались.
На море видно, как турки - большая артель, человек тридцать - близко от
берега, укрепив в воде столбы, растянули прямоугольником огромную красную
сеть на кефаль; на столбах устроили сторожевые вышки, сидят на них по двое,
по трое - следят за стаями. На берегу у них дюжина лодок, косые палатки,
какой-то скарб... А ближе к городу - цветные кабинки на синеватом пляже, и
купальщики, и столько лениво лежащих на песке, и кто-то катается на двух
яликах вперегонку - все прозрачное, легкое, голубое... Но каждый день это, к
этому привыкла Зиновья, а Федор говорит о своем:
- Я Моршанского уезду... Город Моршанский знаешь? Не знаешь, а у нас
там собор знаменитый. Собор у нас там - вы-со-та!.. Его ведь выше Ивана
Великого купцы наши умудрили возвесть; туды-сюды - хвать, запрещение: выше