"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Неторопливое солнце (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

Ивана Великого не смей!.. Так его и сгадили весь план: купол обкорнали весь,
и венциальные окна - ни к чему по четыре с половиной аршина, а их по
двенадцати надо было аршинов: четыре сажня, ты то пойми!.. У нас дьякон там
был, Краснопевцев, - как хватит "Многая лета", так и стекла вон. Ну,
конечно, во всю силу голоса ему воспрещали... Из себя страсть какой видный,
грива - во-о!.. И, бывалыча, всегда он пьян: купечество - всякому лестно,
как такого дьякона не угостить?.. Побыл у нас год, а его к архиерею, побыл у
архиерея год, а его в святейший синод требуют... Теперь небось такой шишкой
стал, - сзаду богу намолишься.
Рассказал о дьяконе, - пошли монахи, потом какой-то помещик Можаров,
потом казачьи лошади...
И к тому времени, как подошел потный Назар к кухне, Федор сидел уже на
пороге, рядом с Зиновьей, Ваняткой и огоньком, и говорил мирно о кладах:
- Чабан один барашку пас... На дудочке себе играет на кургане, - это
под самой Керчью, Золотая гора называется; сидит, - и сидеть ему очень
удобно на плите на такой - каменная плита, гладкая; сидит раз, а тут,
значит, дожжем ее подмыло, не очень уж она плотно к земле припавши; бу-ултых
он с ней в яму, - скрозь земь провалился, пропал. Ищут-поищут хозявы чабана
- барашка есть, а чабан пропал. Что за оказия, чабана нет? Барашка - вся
чисто целая, а его и духу-звания нет. Вот другого наняли. А барашка, - где
ее стан, она привычная, прет средь дня на Золотую гору, одна к одной
головами, в круг, как ей обыкновение... Только этот новый подходит - голос
человечий. Откуда это из ямы голос человечий подается? "Ты кто там?" -
"Чабан". - "Как туда попал?" - "То-се". Бежит новый к своим хозявам-грекам:
вон, где он проявился, - сквозь землю провалился, шабаш! Те - хитрые -
веревки, лопаты, да туда. Оказалась пещера, в пещере - два гроба, а возле -
колодец, цыбарка на цепе, а дальше, спустя место, ворота... Со скольких это
годов - никто не знает. Ну, конечно, кувшины такие старинные, золото,
серебро. Вот какие, значит, вещи подходящие - это они, греки, себе обшарили
все: пожалуйте теперь желающая полиция клад опечатывать... А сами в Керчи
домов себе понакупили двухэтажных.
- Да, говорится, - двухэтажный, а заместо того - бумажный, - вставляет
Назар.
- Ты вот говоришь, а теперь по Митридат-горе ребята ходят, землю мелкую
собирают, просевают: монетки находят золотые. А то есть такие турки, - чем
занимаются, никому это неизвестно, а небось богато живут: со щупами ходят.
Как день, они щупы в руки - палки такие вострые - и идут, по горе ходят,
так, будто прогулка это у них, а сами хитро землю щупают: может, где
подастся поглубже. Подалась - вот и готово дело: заметку поставят, ночью
кирки на плечи, гайда на это место... Мало находят, что ли? А не хочешь, -
тетка у моей жены в Керчи погреб себе копала, две генуецких вазы нашла: одна
ваза золотая - полнехонька с золотом, другая серебряная - с серебром полна.
Не скажу, что она раньше того бедная была: по двадцати тысячев на трех
сыновей положила, а как эти вазы еще - так она на дочь - со-рок тысячев!..
Жена моя службу у ней имела, горничной, а когда вместо кухарки. Она ей: "Вот
дом приставский (взял под залог три тысячи, а отдавать - наворовать не
поспел), вот этот дом, а при доме сад (хороший, четь десятины!) - вам с
мужем, корову куплю вам, - живите". А она, стерва... в нашем быту гнуться
надо, а у ней с теткой недостаток разговору вышел, из-за бабьих пустяков не
помирились, - она от тетки по щеке получила, да сдачи ей. Та ее, конечно, за