"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Ближний (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

черную пахоть в соседи!.. А ну? - Есть!.. Но Чекалову с этими клочками полей
в окне было скучно: все - немые, все - на одно лицо. По своей удобной
петербургской квартире он тосковал в Крыму: человеку за лампу и ванную он
все-таки больше был признателен, чем богу за солнце и море. От неба он в
Петербурге успел уже так отвыкнуть, что первый день в Крыму чувствовал себя
даже как-то неловко: до того кругом чересчур светло и ясно, как будто ты
совсем и не одет и тебя насквозь видно. В дороге ничего ни поучительного, ни
просто любопытного он не видел, только одни неудобства, и думал, что со
временем, когда поезда будут ходить по двести верст в час, так мило это
будет: заснуть в Севастополе, проснуться в Петербурге.
Фигуру он имел сытую, несколько намеренно ленивую; на крупном синем
подбородке поместилась неожиданно круглая ямочка, и это очень нравилось
дамам. Его служебное положение теперь и в будущем и уменье устроиться тоже
нравилось многим дамам, но на такую чересчур дорогую собственность, как
жена, Иван Петрович пока не посягал. Он ценил два перстня на руке начальника
отделения Юлия Адольфовича Эмерика; это была изящная работа и милые камни:
четыре топаза с рубином в середине и кошачий глаз. Одно время он любил меха:
как-то один его сослуживец, переведенный в Сибирь, прислал ему красивую
кунью шкуру, с этого и началось. Теперь у него были четыре голубых песца,
редкостные шеншиля, чернобурая лиса и белый волк - все по случаю. Но меха
надоели, и трудно было с ними. Потом он увлекся старинными камеями, которых
не портила моль и которые говорили о серьезности и прихотливом вкусе. Теперь
его занимали перстни и набалдашники палок.
Конверты для писем он покупал какие-то уж очень необычайной выделки и,
написав письмо и надушив его, долго думал над тем, как наклеить марку, чтобы
вышло не по-казенному в правом или в левом углу и не по-мещански на
заклейке, а на каком-нибудь совсем неожиданном месте.
Удивляться чему-нибудь он считал, конечно, дурным тоном; он и без того
верил в широту человеческого ума и беспредельный размах натуры. Если же
попадалось что-нибудь такое, что вообще и всеми считалось исключительным, то
в таких случаях он умел невысоко и неторопливо поднять руку, шевельнуть
большим пальцем, точно откупоривал пробку, и с весом произнести: "Да!.. Это
номер!.."
Было мучительно жуткое в его жизни - это когда он начал лысеть. Потом
он свыкся с этим, конечно, как свыкаются все.
Когда же пришел к непобедимо ясному выводу, что мясная пища страшно
вредит здоровью, круто перешел на вегетарианский стол.


II

В Курске дама со шпилькой вышла; мужских калош тоже уже не было
заметно. Дама другая, небезобразная, живо беседовала уже в дверях купе с
жандармским ротмистром, и ротмистр, изгибаясь, все хихикал повизгивая, как
дрозд. Студент и старик оставались: оба ехали куда-то дальше.
Чекалов смотрел вниз на старика с особой брезгливостью. Все в нем было
ему противно: и его неопрятная шинель, и облезлая папаха, и нанковые
шаровары, и желтые, может быть, несколько месяцев нечищенные сапоги, и
широкий крепкий рубчатый ноготь с черной каемкой на большом шишковатом
пальце правой руки, и чин его... Что это значит - одна звездочка на казачьем