"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сливы, вишни, черешни (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Максим подсунул к нему жестяной чайник, сказавши:
- У нас уж самая ледяная: тот же кипяток!
Алексей пил сначала из носка, потом открыл крышку, подул и стал пить
через край, пил долго, а отставши, наконец, - сморщил нос и губы, вздохнул и
заговорил:
- Нет к рабочему человеку внимания... Нет и нет... Ему что надо?..
Зимою - чтобы чай был горячий, летом - чтоб вода ледяная... Вот когда он
может ожить... А черешню свою это я через одного мальчишку спилил... Через
Петьку Рыбасова... Не знали Рыбасова? Или вы здесь недавние, правда, поэтому
вполне можете не знать. Рыбасов сам, это был Федор, свининой с рундучка
торговал, а когда свинины не было, - мясом, а когда рыбой тоже... Мы тут
только говорится зле моря живем, а рыбу только весной видаем, и та какая
рыба? Камса! Что привезут к нам теперешнее время судаков во льду, - то и
наше... А он, судак этот, какой?.. Мне же это хо-ро-шо известно, двадцать
разов видал!.. Поступает она, матушка рыбка эта, на зады, где ямы выгребные,
и там, конечно, водопровод есть... Вот под краном жабры ей холодной водой
вымоют, крови бычачьей из мясной возьмут, туда, в жабры покапают, и пошло:
"Эх, рыбка первый сорт, первый сорт, - прямо из моря!.. Наземь упадеть,
бегать зачнеть... Вот рыбка, вот рыбка!.." Подходит хозяйка какая, понюхает:
- А чтой-то, будто запах есть? - Что вы, гражданочка, запах обыкновенный
рыбный: у мяса свой, у барашки свой, а рыба опять же свой запах имеет...
Сколько отвесить? Али поштучно желаете? Можно поштучно... - Так и рассует ее
Федор... И что же ты думаешь? На что голодный год был, - и то не помер... Он
себе два камушка гладких нашел на пляже, друг к дружке их приладил, а к
камушкам палочку, а к палочке веревочку, - образовалась у него мельница!.. И
так что не только кукурузу, пшеницу молол, ей-богу!.. Принесет к нему
татарин какой пшеницы пуд, он туды-суды, - за палочку, за веревочку, и камни
вертятся, и мука бегит... С пуда четыре фунта ему оставалось, он и сыт... А
мальчонка этот, Петька, - тогда пупырь еще был, - стоит за воротами и всех
встречает, кто с мешком идет: "Вам куда? На мельницу?.. Это вот сюда, в
калитку, направо!" - Так что все с этого мальчишки удивлялись... Ну, сколько
ему тогда? Ну, пять годов было: пузырь!.. "Вам, дядя, на мельницу?" А там и
мельница-то два камушка да палочка... Концы-концов - утопнул он... не
мальчишка, а сам Рыбасов Федор... Связался со Степкой-матросом. И нашел же с
кем связываться! Тот же своей жизни никогда не жалел... Что ни вонючее ему
давай, - слопает, ему ничего... Мешки ли на пристани таскать, другие в поту
все, как лошади, а он - скрозь сухой... "И даже, говорил, не знаю, что это
за пот такой!.. Пятьдесят пять лет прожил, потинки на себе ни одной не
видал!" Камень на соше били, - он в артели с другими - вдвойне против всех
выгонял... а каким же манером?.. Ночью все спять уставши, а он встанет часа
в два, мешок на плечи да на сошу... Пока другие проснутся, он из кучек, -
какие подальше только, - из ближних, из тех не брал, а какие подальше:
хитро-о поступал! - понатаскает камню битого мешков тридцать, усядется,
колотит свое... Встают другие, - гора у него камню набита. "Степка, черт, да
ты когда же это?" - А вы бы, черти, дрыхли больше!.. - Один жил и все в земь
ховал. Деньги откуда получит, - и те в земь зароет... А курица гребет
лапами, - глядишь, выроет. Мальчишки подберут, - легкого табаку себе на его
деньги понакупают... А как в сады на работу, на уборку фрукты пойдет, он,
бывало, пудами груши в землю закапывал... Наворует, а куда же их? Не иначе,
в земь!.. Там же, поблизу где, под деревом... А свиньи ходят, разроют весь