"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сливы, вишни, черешни (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Ну, лежи, когда ты такой огнеупорный... - Дня через три опять к нему захожу,
а он что же делает?.. Зеркальце, - так, шибочка маленькая, у него на
подоконнике стоит, а он с лампочки горелку отвертел да карасином себе
подмышками мажет... карасином!.. "Ты ж, говорю, черт, что же это делаешь?" -
"Огурцов, говорит, мне солоных поди расстарайся да вина покрепче, а то я
четверо сутков совсем не жрал!" - "А опух же твой как?" - "Выдавил, говорит,
к чертям... И черви, какие там завелись, - белые, в палец, - и червей тех
долой!" Вон он какой был, Степка этот матрос!.. Дай-ка, Максим, еще водички
выпить, душу промочить!..
- Ты же об черешне своей хотел... - заметил было Лука на деревяшке, но
Алексей, напившись, уставился на него красными глазами в рамке белых ресниц
весьма удивленно.
- Так, а я об чем же?.. Об черешне ж тебе и говорю... С Рыбасовым
Федором будто за султанкой поехал он, а ялик, конечно, спер... А разве
хороший ялик спереть можно, - ты подумай!.. Это уж ялик был такой, на
произвол брошенный... В нем, конечно, течь, - руку закладывай, а как следует
заделать, - гудрона даже, и того не было... Где его по тем временам найти,
гудрона? Шуточное дело, - гудрон!.. Тряпками кое-как забили, - по-да-лись! А
Рыбасов этот, он такой, что его редко кто и Федором называл, и фамилию его
забыли, а назывался он Бас. Из себя сухощавый и росту был, ну, не выше меня,
а как крикнет вечером, - лампа тухнет... Вот скажи, отчего это, а?
Пятнадцать человек нас было, - ей-богу, я сам считал, - изо всех сил мы по
команде кричали, аж посинели от крику, а сами на лампу смотрим: хоть бы тебе
шевельнулась! А он как запоет божественное (он кроме божественного не
признавал), - глядим, - лампа наша миг-миг - и потухла!.. Прямо, два бы дня
даром работал, а деньги бы ему отдал: пой! Вот до чего нравилось мне того
баса слушать! Он раз в столовую на базаре зашел, а денег на обед нема, а
хозяин-болгарин ему: "Спой, говорит, Бас, обед поставлю". - Я, говорит,
кроме божественного, не могу, а теперь народ леригии не приверженный, - ну,
как смеяться будет? - Тут ему все уверяют: - Пой, ничего!.. - Он и пошел
обедню жарить... Прямо, - гром с неба, и весь базар сбежался!.. Конечно,
милиция запретила. Прежде бы ему с таким голосом, когда по церквам хоры, -
э-эх!.. Он и видать в хоре хорошем пел, все службы знал, и так, что даже
попа нашего раз пощунял на Пасху: - Что же, говорит, ты величанье Пасхи
пропустил? Мы же зачем здесь в церкви собрались? Мы чтоб ее, матушку-Пасху,
провеличать, а ты это самое главное и пропускаешь! - Так что поп наш
тык-мык, и, что отвечать ему, сам не знает... "Извиняюсь, говорит,
величание, действительно, я пропустил... В другой раз этого уж не будет!" -
"А в другой раз меня в вашей церкви не будет, когда такое дело!" Вон он, Бас
этот, как тонко все знал!.. Да он на службе церковной самого бы архирея
сбил!.. Он ведь тоже не хуже Луки - вот в плену у немцев находился, по
шахтам там работал, уголь копал, и так мне потом рассказывал: "Составили,
говорит, мы там на шахтах хор, да такой вышел хор знаменитый, что ихнее
начальство немецкое на ревизию приезжало, как нас послушало, как мы поем, аж
заплакало да говорит: "Выдать им, сукиным детям, по бутылке рому на брата!"
И выдали!.. Пятнадцать человек их в хоре было, пятнадцать бутылок с немца
заробили... А так мужик он был тихий, этот Бас, - не знаю, ни в чем не
замечен, - а мы ведь рядом жили... Ну, семья, конечно, одолевала: жена
больная да ребят трос... Он и на то и на се кидался... Печи класть кафельные
мог, а печи кафельные класть это не всякий печник согласится, - с ним надо