"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Синопский бой (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

анатолийских берегов; вся ширина Черного моря лежала перед ней, отделяя ее
от родной бухты.
Ветер бушевал кругом по нескольку суток подряд; лили дожди;
замороженные паруса рвались, леденели палубы, так что на них невозможно было
держаться при сильнейшем крене судов; иногда свирепые смерчи крутились и
двигались по морю с большой быстротой; матросы и офицеры выбивались из сил,
борясь не с врагами России, а только с разгулявшимися стихиями...
Но в конце октября впервые прозвучало и слово "враги". Из Севастополя
пришел корвет "Калипсо" и привез от Меншикова весть, что враждебные действия
на Дунае со стороны турок начались: из турецкой крепости Исакчи обстреляли
продвигавшуюся вниз по Дунаю небольшую флотилию мелких русских судов, причем
был убит командовавший этой флотилией капитан 2-го ранга Варпаховский, а
вслед за тем турки перешли на правый берег Дуная и заняли селение Калафат,
"так что следует считать, что война не только объявлена турками, но уже
идет. Поэтому и русской эскадре вменяется в обязанность задерживать турецкие
военные суда, если они не будут оказывать сопротивления; если же будут
сопротивляться и вступать в бой, - уничтожать их".
Однако, что касалось купеческих судов, то их приказано было пока не
трогать и ждать особого распоряжения на этот счет. Неопределенность
положения все-таки, значит, оставалась; она должна была замениться ясностью
только теперь, с получением манифеста из Петербурга; кстати, точно нарочно
для этой именно цели, выдался ясный, тихий и очень теплый день.


II

В приказаниях Нахимова действительно была полная ясность, тем более что
они не носили названия "секретных" или "тайных" и даже совсем не были похожи
на приказания.
"Отец" матросов и младших офицеров остался самим собою - у него был
свой стиль. Бумажки, выданные в штабе флагмана мичманам, были такого
содержания:
"Не имея возможности за крепким ветром и большим волнением передать на
суда вверенного мне отряда копии с манифеста объявления войны Турцией, я
передаю их теперь и предлагаю гг. командирам приказать священникам прочитать
их при собрании всей команды.
Имею известие, что турецкий флот вышел в море с намерением занять
принадлежащий нам порт Сухум-Кале и что для отыскания неприятельского флота
отправлен из Севастополя с шестью кораблями генерал-адъютант Корнилов.
Неприятель не иначе может исполнить свое намерение, как пройдя мимо нас или
дав нам сражение.
В первом случае я надеюсь на бдительный надзор гг. командиров и
офицеров; во втором, - с божьей помощью и уверенностью в своих офицерах и
командах, - я надеюсь с честью принять сражение. Не распространяясь в
наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от
неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика.
Уведомляю гг. командиров, что в случае встречи с неприятелем,
превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый
из нас сделает свое дело".
Не "приказываю", а "надеюсь"; не "предписываю", а только "высказываю