"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Львы и солнце (Эпопея "Преображение России" - 14)" - читать интересную книгу автора

- Овса-то? - не сразу отозвался Бесстыжев.
Он положил одну ногу на другую, погладил колено, снял его, переменил
ногу, погладил другое колено, снял... Жены его не было в горнице, - они
сидели за столом только вдвоем с Полезновым.
- Я у тебя про овес спрашиваю! - напомнил Полезнов.
- Про овес-то?
Бесстыжев наклонил голову и задумался, точно подсчитывая в уме мешки и
пуды. Это тянулось так долго, что Иван Ионыч прикрикнул, наконец:
- Дурака ты, что ли, из себя корчишь, или что?.. Ты получил на овес
деньги?
- На овес-то?
И Бесстыжев спокойно повернул к нему голову, поднял ее, напыжился и
ответил расстановисто:
- Да раз если ты об царе нашем такие слова смеешь говорить, какой же
тебе тогда овес? Тебе тогда острог, а не овес!..
- Что-о?
- Тебе тогда отседа бежать надо, покамест полиция не схватила!
Бесстыжев поднялся и стал, прочно поставив ноги в подбитых толстых
валенках.
- По-ли-ци-я! - пренебрежительно вытянул Полезнов, но, покачав головой,
добавил: - А хотя бы полиция, кто же ей на меня донесет, полиции?
- Как это "кто донесет"?.. Вот мне же ты говорил это, я, стало быть,
должен и донести уряднику - вот какое дело!.. О-очень это серьезное дело, а
не то чтобы шутки!
Бесстыжев и говорил это серьезно. Он еще глубже запрятал свою бороду и
застегнул над нею верхнюю пуговицу пиджака.
- Т-ты... с урядником?! - запальчиво крикнул Полезнов, поднимаясь. -
Угрожать вздумал?.. Ты мне... не насчет урядника, а насчет овса говори,
понял?
- На-счет ов-са?.. Что я тебе насчет овса могу? Ну?
Бесстыжев напружинился сразу и стал по-бычьи.
- Я тебе двенадцать тысяч дал? - понизил голос Полезнов.
- Ког-да это да-ал? - удивленно вытянул Бесстыжев.
- Та-ак! - вытянул и Полезнов и тихо присвистнул.
- Не свисти у меня в горнице, невежа, - у меня иконы висят! -
прикрикнул Бесстыжев и сжал кулаки.
Полезнов хотел было кинуться на бородача, чтобы смять его сразу, хотя
он знал, что в прошлом Бесстыжев - теперь его однолеток - был не в одном
только Бологом известен как кулачный боец и что так же вот, как теперь,
прятал он перед боем свою бурую бороду за борт пиджака, и нос ему
изуродовали на кулачках, - но его остановил густой, хоть и негромкий, кашель
за дверью, косматый кашель какого-нибудь дюжего грузчика, и вместо того
чтобы кинуться драться, Полезнов повернулся к висевшей на гвозде своей шубе
и начал одеваться, спеша.
- Та-ак-с! - закончил он, выходя.
- Этак-с! - с издевочкой перекрыл его Бесстыжев, провожая.
Когда Иван Ионыч шел по тем же сугробам к своему дому, он оглядывался
по сторонам несколько пристукнуто, ошарашенно и даже о самогоне
бесстыжевском думал: не отрава ли в нем? Студень тоже стоял где-то совсем
близко, около глотки.