"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Львы и солнце (Эпопея "Преображение России" - 14)" - читать интересную книгу автора

тысяч!..
Однако только что он поднял голос, чувствуя себя вправе и в силе, как
из соседней комнаты донеслось рычание, точно подземный гул, потом жутко
зацарапали в дверь и снизу и на высоте человеческого роста, и вдруг дверь
распахнулась звучно, и выскочили Жан и Жак, нестерпимо светя четырьмя огнями
зеленых глаз и пружиня длинными хвостами.
"Изорвут ведь!.. В куски изорвут!.." - мелькнуло у Полезнова, и он
выдернул шубу у немца и бросился к двери.
Какой-то подземный гул от сдержанного, сквозь сжатые зубы, рычания
сразу наполнил всю комнату. Желто-песочные пятна колесами завертелись в
глазах Полезнова... Он был уже у дверей, но немец успел все-таки загородить
ему выход.
- Вашее последний злово, ну? - крикнул немец с видом столь боевым, что
чуть ли не явно угрожающим.
- Жан! Жак! - кричала в то же время его жена, руками белыми и крупными
сдерживая упругий напор зверей.
Полезнов быстро напялил шапку, толкнул изо всей силы локтем в плечо
низенького немца и выскочил в переднюю.
Но дверь из квартиры на двор была заперта. Полезнов подергал - не
отворяется, пошарил рукой - не нашел ключа в замке, а немец снова тянул уже
его, теперь за рукав шубы.
- Послушайте один мой злово! - говорил он при этом, хотя и по-прежнему
горячо глядя, но спокойнее. - И где именно вам тепер продают львы?
Ни-игде!.. Я согласен буду брайт две тисачи меньш эттой суммы, ну?
- Ключ, ключ давай!.. Дверь отопри, вот что!.. Извольте меня выпустить,
а не суммы! - кричал Полезнов.
Надев шапку, он уже чувствовал себя почти как на дворе, однако новый
взрыв львиного рычанья заставил его сразу перейти на мирный тон. Он взял
немца за руку и сказал тихо, но, как ему казалось, вполне убедительно:
- Вот что, почтеннейший... Вы сказали - восемнадцать? Это ваша
последняя цена? Уступочки не будет?
- Вы ест су-ма-шедчи! - вдруг снова вспылил немец. - Уступчик?.. Еще
уступчик?.. За пара таких львы?
Жан (или Жак) в это время взвыл как будто и тихо, но настолько жутко,
что у Полезнова холодно стало между лопаток, и он счел совершенно вредным
обижаться на горячего немца.
- Хорошо, - быстро сказал он. - Итак, восемнадцать... Я передам своему
патрону... Я сейчас к нему еду и передам... Это очень важное лицо, князь...
И передам вашу цену... У вас нет телефона?
- Нетт... Но-о... передайт надо так: двадь-цать! Двадь-цать, да!
Помнить, уступчик больше не будет, нетт!
И немец при этом даже погрозил пальцем около носа Полезнова, и
неизвестно еще, когда бы он выпустил его из передней, если бы не звонок со
двора.
На этот звонок, долго дребезжавший, вышла женщина в боа с ключом, и
дверь, наконец, открылась, и прянул с надворья в глаза Полезнова яркий,
спасительный снег.
Иван Ионыч еле рассмотрел сероглазую девушку в теплом белом платке и с
большой корзиной в руках. Довольно проворно для человека пятидесяти двух
лет, притом одетого в тяжелую шубу, он за ее спиной выскользнул на двор и