"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Весна в Крыму (Эпопея "Преображение России" - 15)" - читать интересную книгу автора

- А не спешишь ли ты, Алексей Фомич? - подумав, сказала Надя. - Что-то
подозрительно тихо у нас: повесили везде красные флаги, заменили полицию
милицией... Кое-кто взял власть, но...
- В неопытные руки, - вставил Алексей Фомич.
- А когда же они стояли у власти?
- Ну были бы головы на плечах... Мужик сер, да ум у него не волк съел.
А мне почему-то кажется, что теперь самое подходящее время для выставки.
Пока тихо, а вдруг начнется борьба политических партий за власть, - и тогда
уж будет широкой публике не до картины. Вообще отчего не попытаться? Может
быть, как раз попадется мне человек, что-нибудь понимающий в искусстве,
отведет помещение и даже, может быть, закажет в типографии афиши...
- Попробуй, - согласилась, наконец, Надя, и он пошел в горсовет.
В знакомое ему здание бывшей городской управы, теперь украшенное
длинными и широкими полотнищами кумача, Сыромолотов входил с сознанием
своего достоинства, как большой художник, честно и во всю силу своего
незаурядного дарования трудившийся в течение двух с половиной лет.
В коридор выходили двери нескольких кабинетов, причем на дверях, обитых
черной клеенкой, были плотно приклеены, а где уже болтались, бумажки с
надписями от руки, что это за кабинеты.
В коридоре было пусто, спросить было не у кого, и Сыромолотов,
остановившись перед дверью с надписью "Зав. культ. просвет. отделом",
отворил ее. За столом сидел и читал какую-то длинную бумагу небольшой,
черноволосый, молодой еще человек, с весьма нахмуренным лбом и маленькими
глазками, которые очень злобно уставились на вошедшего.
- По всей видимости, - начал Алексей Фомич, - к вам именно должна
относиться моя просьба: отвести мне в центре города зал для выставки моей
большой картины...
- Ка-а-ак? - выкрикнул фальцетом черноволосый человек, воззрившись на
художника агатово-черными глазами и изобразив полнейшее недоумение на
худощавом длинном лице.
- Я - художник, написал картину "Демонстрация перед Зимним дворцом" и
хотел бы показать ее народу, ныне уже свободному, - объяснил Алексей Фомич и
думал, что теперь все стало уже понятным для этого странного человечка.
Однако человечек заерзал на стуле, точно его кололи булавками снизу, и
завопил еще более высоким фальцетом:
- Ка-а-а-ак? - Черноволосый и не закрыл после этого рта, как бы
приготовясь выкрикивать еще и еще это начальственное "как".
И это "как" точно подбросило Алексея Фомича, и он выкрикнул в свою
очередь:
- Ка-ак-ать иди в другое, более подходящее место, а здесь городской
Совет, учреждение официальное! Понял?
И, круто повернувшись, ушел, хлопнув дверью. Теперь, когда он шел по
коридору к лестнице, шаги его были тверды, четки и даже быстры. Совершенно
взбешенный Сыромолотов столкнулся тут же у кабинета, из которого он только
что вышел, с молодым еще, но каким-то сильно полинявшим, помятым человеком,
который вдруг схватил обеими руками его правую руку, сияя радостно глазами,
и проговорил с большим чувством:
- Спасибо вам!
- За что спасибо? - не понял Сыромолотов.
- За то, что накричали на этого!.. Очень зазнался!