"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

- Очень хорошо. Я очень рад, очень, - бормотал вполголоса Матийцев,
перечитывая телеграмму.
- А болезнь вашей мамы, это, должно быть, была просто усталость, а? И
кроме того, ведь она все время одна там, хотя и в Крыму... где теперь и
снегу-то никакого нет...
И неподдельную теплоту в лице Матийцева и непритворную участливость в
его словах увидела и вобрала в себя Таня, и радостно было ей чувствовать его
заботу и о ней, когда он снимал с нее шубку и устраивал ее на вешалке. Но
гораздо больше этого обрадовало ее то, что он телеграмму не возвратил ей, а
спрятал в карман пиджака. Сделал ли он так по забывчивости, машинально, или
сознательно, так как это был ответ на его молнию, Таня не думала об этом:
она тут же решила, что иначе он бы и сделать не мог: верни ей этот серенький
листочек, он обидел бы и ее и маму.
Комната, которую занимал Матийцев, была просторная, и светло в ней было
от огромного окна, как на улице.
- Прекрасная комната, - сказал Леня, оглядывая глазами строителя стены,
и потолок, и паркетный пол новой гостиницы. - Тут у вас ведь должна быть и
ванная?
- Есть, есть, а как же! Вот вам и ванная, и, когда угодно, есть горячая
вода, - Матийцев отворил дверь в ванную и добавил: - Конечно, таких удобств
мы пока еще не можем предоставить своим шахтерам, но со временем... со
временем в квартире каждого шахтера ванная будет непременно!
- А в квартирах учителей и учительниц? - спросила Таня.
- Ну, а то как же иначе? Конечно, - с полной готовностью ответил
Матийцев и добавил вдруг:
- Тяжелый труд - учительство, очень тяжелый.
- Всегда был тяжелый, - вспомнив своего отца, учителя рисования, сказал
Леня. - Мне самому пришлось видеть как-то: показывали в школе в выходной
день кинокартину, а меня - я был там проездом - директор школы просил
рассказать школьникам о наших достижениях в области добычи угля, выплавки
чугуна и стали. Захожу в школу эту я с легким сердцем, - как раз там
кончился в это время просмотр первой серии какой-то картины, а в перерыве
между первой серией и второй должен был выступить я. Но только что я сказал
всего два-три слова, как вдруг очень отчетливо и согласованно все эти
школьники и школьницы: "Не на-до!" Я их спрашиваю: "Что такое?" А они еще
согласованней: "Не на-до!" Что же с ними прикажете делать, когда у них так
здорово получилось это "Не на-до"? Махнул я рукою и ушел.
- Трудная вещь педагогика! - согласился с Леней Матийцев. - Но надо
признаться, что дети не любят сухости, этакого научного глубокомыслия.
Возраст - ничего не поделаешь. Давайте-ка лучше выберем, - вот меню, - что
нам заказать на обед. Что-то Худолей наш запаздывает. Старые вкусы я его
помню: это черный хлеб из лавочки и копченая колбаса, которая гораздо суше
всякой лекции, а вот какие вкусы у него теперь...
- Какие вкусы у Худолея теперь, это он сам сейчас скажет! - раздался
очень бодрый голос позади их троих, склонившихся спинами к двери над
лежавшим на столе меню. И все, обернувшись, увидели неслышно вошедшего в
полуоткрытую дверь невысокого человека в теплом пальто, снявшего уже шапку с
голубой головы, а за ним еще в дверях виднелась такая же невысокая женщина в
меховой шапочке в виде берета, и женщина, как показалось Лене и Тане, очень
похожа была на голубоголового Худолея.