"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

только заменяя их, когда они выйдут из строя.
Тут Леня как бы запнулся, но за него энергично докончил Матийцев:
- Строить новые рядом со старыми!
- Ка-ков? - поглядел на Худолея Ливенцев, кивнув перед тем на Леню. -
Вот он, настоящий советский ученый, не с отвлеченностями, не с абстракциями
имеющий дело, как я грешный, а с тем, что нужно для жизни. Помнится, один
писатель сказал, что в паре и электричестве гораздо больше любви к ближним,
чем во всех книгах известнейших гуманистов... Можете добавить, Леонид
Михайлыч, что и в коксе тоже. Ведь ваша идея, она как? Увеличит, я думаю, у
нас выплавку металла?
- Несомненно. К тому мы и стремились. А иначе зачем же нам было бы и
огород городить, - ответил Леня.
- Ну вот, - это ясно! А чем больше железа и стали, тем больше машин, а
чем больше машин, тем легче людям, а чем легче станет жить людям, тем,
значит, больше проявлено к ним любви! - Тут Ливенцев оглядел Леню и добавил
для него неожиданно: - Вам никому не приходилось выбивать зубов?
- Крупных драк у меня, кажется, не было, - улыбаясь, ответил Леня.
- Но драки вообще бывали, и способностью выбить иному ближнему зубы вы,
насколько я понимаю, не обижены от природы, - продолжал Ливенцев.
- Постоять за себя, конечно, могу, - все так же улыбаясь, сказал Леня.
- Вот! Вот именно! И тот, кому вы сокрушите зубы, конечно, будет
говорить о вас всем и каждому, что вы - горилла, мясник, людоед, и прочие
ласковые словечки... А между тем, между тем в вас сидит и вами движет
огромнейшая любовь к людям! Та самая любовь к людям, какая и нами двигала,
нами всеми, людьми старшего поколения, участниками навязанной нам
гражданской войны!.. Приходилось нам отвечать жестокостью на жестокость. Раз
пришлось прибегнуть во имя светлого будущего для темных забитых масс к
вооруженному восстанию, то какой же мог быть тут разговор о белых ризах?
Если против тебя идут с винтовкой в руках, то и у тебя должна быть та же
винтовка, а если выставят на тебя пушку, то дурак будешь, если пушки не
выставишь сам!.. И если вот теперь ополчатся против нас фашисты в Германии,
в Италии, Японии, то разве мы должны глядеть на них глазами кротких людей:
придите княжить и владеть нами; нет, мы должны дать им жестокий отпор, и вот
тут-то ваш новый кокс и должен сослужить свою службу... Так? И в долгий ящик
откладывать этого дела нельзя! И... вот что я вам хочу сказать, Леонид
Михайлович: если вам кто-нибудь препятствовать будет в этом вашем деле, - я
знаю, палки в колеса таким новаторам, как вы, у нас вставлять умеют,
охотники до этого таятся везде, мы от них не очистились, нет, - бейте их,
подлецов, непосредственно в зубы! И вас не будут судить за
членовредительство, а дадут вам орден! Ведь бил же всяких там немцев -
шумахеров наш Ломоносов в Российской Академии наук, значит, без этого нельзя
было ему, и никто не отдавал его под суд за это. А что мешали ему, - то да:
мешали, и даже слишком мешали, - не зря же он пил так, что допился до
водянки, от которой в моем возрасте и умер.
- Николай Иванович! Помните, что эта милая болезнь угрожает и вам, -
энергично сказала Елена Михайловна.
- Нет! - еще энергичнее отозвался на это Ливенцев. - Нет, не угрожает!
И не хочу я знать ни о какой водянке! Дал я вам слово, Еля, и сдержу его. Я
уже перемог себя. Мне когда-то сказал один пьяненький мужичок: "Н-ни зерна
не пил, ей-богу, ваше благородие, ни зерна!" Так и я вам скажу, ни зерна