"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

намного выше его, и рост того, виденного в детстве в Крыму, у моря, возник в
ее памяти: тот тоже казался ей высоким... очень высоким.
И чуть только она увидела, что узнанный ею уже прошел на переднюю
площадку, она толкнула Леню и приказала ему:
- Иди, здесь слезем!
Их остановка была следующей, и Леня удивился:
- Зачем?
- Нужно! В магазин зайду! - придумала Таня и вырвалась вперед, так как
кондукторша уже дернула тормозную веревку.
"В магазин зайду!" - это было понято Леней, как необходимость, и он
пошел за ней и вслед за нею спрыгнул с подножки вагона уже на ходу; но тут
увидел он, что его Таня почти бежит, догоняя кого-то в пыжиковой шапке.
- Товарищ Даутов! - позвала Таня.
Человек в шапке тут же остановился и повернулся к Тане лицом.
- Я и в трамвае заметил, что вы на меня очень упорно глядите, - сказал
он, впрочем не улыбнувшись при этом, - и даже старался припомнить, где мы с
вами встречались, но... - Тут он развел руками, вопросительно поглядел на
Леню, и Леня улыбнулся широко и весело, совершенно почти спрятав глаза, и
ответил ему вопросом:
- Но что вы - "товарищ Даутов", этого вы не отрицаете?
- Да, я - Даутов. С вами мы, кажется, встречались, - это относилось к
Лене. - А в чем дело? - спросил Даутов несколько неприязненным теперь
почему-то тоном.
И Леня сказал тогда:
- А маленькую Таню, которая вас помнит, вы, значит, уже забыли?
- Таню? - повторил Даутов, - Таню!
И набежавшая было на его лицо неприязнь к ним двоим сразу заменилась
улыбкой, правда, сначала только неполной, но готовой уже разлиться в
радостную при малейшем еще намеке, который пришел бы от Тани, но она
совершенно не могла теперь найти никаких слов, или они даже лишними ей
казались. Сказал за нее Леня:
- Это еще в семнадцатом году... в Крыму, на берегу моря...
- Помню! - почти крикнул Даутов. - Помню! Все города Крыма показывала
мне на карте и все буквы знала на пишущей машинке. Помню! - И он протянул и
положил ей на плечи руки, как бы собираясь ее обнять, но, весь осветившись
уже изнутри, проговорил только:
- Так это вы, Таня, вон какая теперь стали. Ну, смотрите же, а!
- Как я рада, что вас нашла! - сказала, наконец, Таня. - Как я рада!..
Теперь я напишу маме!
- Помню, помню! И маму вашу помню. Она была ведь учительницей, да?
Помню. - Торжественный вид стал у Даутова, но, как бы перебивая свое
настроение другим, он добавил вдруг: - А вы с мамой не были в Александровске
несколько позже, не помните? Может быть, она говорила вам об этом?
- Были! - вся сияя, качнула головой Таня. - И видели вас!
- Вот! Вот и я тогда думал, что это вы сидели на скамейке в саду, когда
я подходил к белым офицерам в целях разведки... Я думал тогда: провалюсь, и
стал к вам спиною... Ну, уж иначе мне было нельзя, - понимаете? Иначе и
разведка моя не была бы удачной и меня не было бы уже на свете... Но,
позвольте все-таки, - что же мы стоим на улице?.. Я здесь живу в гостинице,
приехал из Донбасса.