"Виталий Сертаков. Заначка Пандоры " - читать интересную книгу автора

напористо говорит, дополняя речь жестом нервной изящной кисти. Третий снимок
удерживал его внимание дольше всего.
Фотограф в группе Луиса никогда не эстетствовал и сентиментальностью не
страдал. Снимки являлись, по сути дела, необязательным дополнением к анкете.
Мало того, девяносто семь процентов фото- и видеоматериалов почти сразу,
после проверки и отбраковки основных данных, навечно ложились в архив.
Оставалось признать, что в данном случае фотограф был ни при чем.
Девушка стояла на краю тротуара, собираясь переходить дорогу. Что-то
привлекло ее внимание, и взгляд распахнутых глаз, обращенных прямо в камеру,
заставил Ковальского откинуться в кресле. Ее лицо, казалось, застыло, словно
воск, но при этом поражало выразительностью. В глазах почти ужас застыл,
скулы напряжены, точно она смотрит в бездну.
Люди шагнули на проезжую часть. Впереди девочка вела за руль велосипед,
позади велосипедистки, обнявшись, шли двое подростков. Ковальский уловил
вдруг смутившую его деталь. Девушка задержалась под светофором, на бордюре.
Поза нерешительного ожидания, даже не изящество, а скорее незащищенная
нежная хрупкость. Ковальский знал, что съемка велась из машины, откуда
заметить оператора просто невозможно, но не мог отделаться от абсолютно
идиотского ощущения, что она каким-то образом предвосхитила слежку,
почувствовала его будущий взгляд, и обращалась к нему. Пронзительно,
нетерпеливо...
Он покрутил головой. Поднялся, допил кофе. На дневном полушарии трое
делали свое дело, не оставляя ее ни на минуту без внимания. На памяти
Ковальского Большой П. лишь четырежды за шесть лет санкционировал процедуру
круглосуточного наблюдения. И всякий раз впустую. То, что принималось
поначалу за успех, оказывалось позже либо последствиями галлюциногенов, либо
явными психическими расстройствами.
Со дна платяного шкафа он вытащил чемодан с дорожным комплектом, сложил
в сумку ноутбук, установил шифр сейфа. Вздохнув, тронул спящую девушку за
плечо. К несомненным достоинствам Лайзы относилась способность быстро, ни о
чем не спрашивая, уходить. Пока она плескалась в душе, Ковальский выставил
вещи на порог, последний раз огляделся. Во дворе зафыркал двигатель - ровно
через положенные семнадцать минут. Кто-то у них, в первом отделе, заболел, и
Кристофф тянул четвертое дежурство за неделю. Он даже успел запомнить Лайзу
и кивнул ей одними глазами.
У Кристоффа в "Понтиаке", как всегда, нашелся термос отчаянно крепкого
кофе, и они даже успели выпить по стаканчику, прежде чем высадили Лайзу
возле ее дома. "Славная девочка, покладистая", - провожая ее глазами, нежно
подумал Ковальский. Предшественница Лайзы бросила Юджина как раз после
парочки подобных вызовов.
Охранник отпер ворота с табличкой "Братья Донахью. Всё, что нужно для
вашего сада". Слева от второго шлагбаума, из темноты, появился человек,
быстро осветил фонариком багажник и документы. Затем Кристофф своим чипом
открыл ворота гаража.
Обойдя несколько стоящих впритирку сельскохозяйственных машин,
Ковальский шагнул в помещение душевой и, глядя в потолок, в скрытый глаз
телекамеры, активизировал карту. Задняя стенка душевой кабинки отъехала в
сторону, открыв вход в кабину лифта. Следующая карта, одновременно с
поворотом ключа. Визуальный контроль, металлодетектор, собака. За дверью
слева его ждали.