"Виталий Сертаков. Страшные вещи Лизы Макиной " - читать интересную книгу автора

было, и быть не могло. Я вообще лет до тридцати не собирался ни в кого
влюбляться: все эти сопли, поцелуйчики меня мало трогали. Правда, еще до
того как я ногу сломал, мы со Светкой, из параллельного, пару раз сосались
на лестнице, но это не в счет. После Светки была Грачиха, с рынка, - ну, у
нее кликуха такая, челку черную лаком полирует. Я на нее кучу бабок
потратил, а потом узнал, что она с половиной пацанов перетрахалась...
Какая там любовь? Я Грачихе сперва рожу хотел испортить, но тут как раз
сломал ногу, а потом появилась Лиза, и мне стало не до баб. Так уж вышло, и
любовь тут ни при чем.
Ну, может, самую малость...
Потому что принято как? Приходит машина с мебелью - значит, в наш дом
переехал кто-то. А Макины никакой машины с мебелью не заказывали. Я у окна
сидел. Сперва ее приметил, а на следующий день - ее отца. То, что он отец, я
сразу догадался: очень похожи, и Лиза, когда торопится, руки при ходьбе так
же держит. И еще: я первый догадался, что она без матери. Не знаю, как это
объяснить. Мало того, мне показалось, что и с отцом она как-то не так...
И еще... Я не телепат, ни хрена я в тот день не почувствовал. Как в
книжках пишут, мол, сердце заколотилось, и "ледяная рука страха схватила его
за горло"...
Ничто меня за горло не хватало. Мне было наплевать и растереть, кому
старая дура Ярыгина сдала квартиру. Раньше мы с ней цапались, она ходила к
матери жаловаться, что я музон громко врубаю, а потом сама съехала, а хату
начала сдавать. А как она пропала, так и я музыку забросил. Некогда стало...
Они переехали в наш дом, я сразу понял, что в тридцать восьмую на
четвертом, прямо над нами. Макина удивилась, когда я ей об этом сказал.
Наверное, тогда она и заметила меня в первый раз. Не то чтобы совсем до того
не замечала, а так, ну... всерьез заметила. Она удивилась, и я объяснил, что
по звуку лифта умею считать этажи, слева и справа все занято, остается
двухкомнатная, она на площадке только одна, там это тридцать восьмая. А раз
они переехали без вещей, значит, снимают, а трешку им снимать дорого. Кроме
того, сдать им хату могла только Ярыгина - у ее дочери другая квартира есть.
Первый раз мы с ней во дворе встретились. От школы я еще был
освобожден, и мать взяла с меня честное письменное слово, что с костылем на
рынок не поеду. Но в магазин я уже наловчился прыгать, без проблем. Вот я и
прыгал из магазина, а она вроде как из школы. Я не оговорился насчет "вроде
как", но Лизе ничего не сказал. Мало ли, у кого какие причины с пустым
портфелем ходить, есть люди, у которых странности и почище. Просто я сразу
засек, что портфель она для виду таскает. Лиза спросила:
- Ты тот парень в окошке? Это ты мне улыбался?
Мне стало так приятно, что она меня тоже запомнила. Тут надо сразу
отметить: Макина показалась мне не просто некрасивой, а настоящей уродиной.
Внешне то есть мне в ней все показалось отвратным, дальше некуда. А кому
понравится - метр с кепкой и вся квадратная? Волосы тоже некрасивые, неровно
стриженные и под уродской лыжной шапочкой. И шмотки некрикливые, без
зазнайства, хотя ее во что ни одень, все равно никто внимания не обратит.
Я даже осмотрелся быстренько, не видит ли кто меня из пацанов с такой
толстухой. Не то чтобы стыдно, а все равно неприятно... Стою я и соображаю,
как бы мне поскорее от коровы этой отделаться. И тут до меня начинает
доходить, что просто так она меня не отпустит.
Что ей от меня что-то надо...