"Виталий Сертаков. Дети сумерек" - читать интересную книгу автора

старческой спине задралась, обнажив некрасивую розовую сорочку.
Четырнадцать минут.
В телевизоре вылезла белокурая грымза в очках и затеяла трёп про сою и
прочие полевые культуры, можно их жрать или нельзя. Дим развернул диван
ближе к стене, затем ухватил труп за ноги и оттащил в укрытие, между диваном
и батареей отопления. Старая жаба весила килограммов сто, не меньше.
Аккуратно застелил диван пледом, вернул на место подушку, рассыпавшиеся
газеты и бабушкины очки. Дим заглянул в ванную, ополоснулся и с
наслаждением, ни от кого не прячась, помочился в раковину. Затем он сходил
на кухню за чебуреками.
После утомительной работы хрустящий, набитый мясом и лучком чебурек
провалился только так.
Когда Дим закончил дела и присел перекурить, вся спина его покрылась
пoтом. Дамочка в телевизоре спорила с волосатым щекастым толстяком. Она
утверждала, что соя явилась причиной массовых отклонений в поведении
животных, а толстяк напирал на опасность со стороны насекомых.
"Некоторые виды паразитов и клещей, - пугал толстяк, - пережили зиму и
не впали в спячку. Среднегодовая температура в среднем на пять градусов выше
той, что была сто тридцать лет назад. Врачи бьют тревогу, но это глас
вопиющего... Пока не начнутся массовые эпидемии..."
Дама в очках кивала в ответ волосатому толстяку, но чувствовалось, что
ей очень хочется побазарить о своём. Её гораздо больше занимали бешеные
собаки, чем всякая мелочь вроде клещей.
Дим подумал, что очкастая блондинка - такая же дура, как училка
литературы. Она точно так же ни хрена никого не слышит, кроме себя, невнятно
гундит только о тех книгах, что нравятся ей самой, и немедля срывается на
крик, как только пытаешься вставить слово. Сегодня на последнем уроке
очкастая сука обозвала его тупым. Она так и сказала при всех, при Мирке и
при Бобе. Сказала, что для тупых не намерена повторять трижды.
Очкастая дура. Ублюдочная тварь. Тебе придётся повторить столько раз,
сколько я скажу.
Дим позвонил Бобу и приказал им подниматься наверх. Потом открыл замки
на входной двери, вернулся в гостиную и топориком для рубки мяса вскрыл бар.
На полировке остались следы жира. Он помнил, где лежала коробка сигар.
Помимо сигар, двух запечатанных блоков настоящего американского "Мальборо",
папаша хранил в баре прорву спиртного, но спиртное Дима пока не
интересовало.
Он затянулся и закашлялся.
Потрясный кайф - стырить у "ботинка" сигару и закурить в комнате, прямо
на диване. И стряхивать пепел в вазу, над которой мать так трясётся. Дим
слушал, как громыхает лифт, и следил за дряблым ртом волосатого профессора в
телике. Профессор настаивал, что четыре дуры, накануне прыгнувшие с моста,
никак не зависели от солнца и от сои. Но тут же признал, что изменение
климата может серьёзно повлиять на людей. Одно противоречило другому.
- Низачот! - Дим кинул в профессора блюдцем с бабкиным глазированным
сырком. Блюдце разбилось, а сырок смешно потёк по экрану.
Тут выяснилось, что пока Дим был занят, к беседе яйцеголовых
присоединилась третья участница, тощая, одетая в мужской костюм. Эта жаба
здорово смахивала на училку химии, так же комично встряхивала башкой, и так
же занудливо несла всякий бред.