"Виталий Сертаков. Мир уршада " - читать интересную книгу автора

кинжалами наголо. Я показала левому стражнику грудь, и пока у мальчишки
округлялись глаза, я уколола того, что был позади меня, иглой с кураре.
Затем я точно так же уколола второго, подобрала его кинжал и отправилась
вниз. Можно было их оставить в живых, но утром их все равно казнят за то,
что выпустили меня. Председателя я решила не трогать; кто знает, сколько лет
мне еще придется гонять лам в Бухрум? Кроме того, я посчитала, что пусть
лучше за мной погонится один он, чем свора его родственников...
Иглы я прятала в склеенных пуговицах, нашитых на нижней юбке. Подобрала
кинжал и сунула в рукав, хотя мне он был не слишком нужен. Внизу, возле
глобуса, мне встретился звездочет. Он распахнул беззубую пасть, но я
приставила острие ему к горлу. Звездочета я не стала травить ядом,
председатель Гор-Гор мог на меня за это обидеться. Я просто положила его
лицом вниз, связала и затолкала в темную кладовку. Дом постепенно
просыпался, с женской половины доносились звуки перебранки. Два смуглых
мальчика натирали воском полы в коридоре. Оба замерли, сверля меня черными
ягодами глаз.
Двери этажом ниже охранял рыцарь Плаща. Это оказалось для меня крайне
неприятной неожиданностью, вчера в пышно разукрашенном коридоре никто не
маячил. Еще более странным казалось, что преданный Всевышнему председатель
нанимал в охрану иноверцев. Рыцарь уставился на меня из щели своей железной
маски, но, пока он тянулся к оружию, локтей десять я успела выиграть. Я не
стала бросать кинжал, а послала вперед острие клинка. Поймала его жалкий
мозг и внушила ему, что стальное жало насквозь проткнуло ему горло. Один из
древних приемов, которому учили Матери, но бросать пришлось практически
вплотную и, к тому же, не видя глаз соперника. Ренегат умер в полной
уверенности, что ему перебили позвоночник. Только склонившись над ним, я
поняла, что в коридоре мы не одни. Позади доставал арбалет второй стражник.
Такой же твердолобый мужлан, с вышитым на рубахе крестом, деликатно
прикрытым грудным доспехом, в тяжелой кастрюле поверх шерстяной шапочки,
увешанный оружием.
Этот накануне курил опий - меня обдало вонью его гнилых зубов и
прокуренных легких. Человеку, пребывавшему в тумане грез, тяжело что-то
мгновенно внушить. Пока он поднимал арбалет, я метнула кинжал. Хорошо, что я
одинаково пользуюсь обеими руками, но плохо, что дерьмовый кинжал только
опрокинул рыцаря. Тяжелый кусок металла, но лезвие слабое, и отвратительный
баланс. Мне просто повезло, что парни расслабились тут в бездействии, ведь
на председателя последний раз нападали лет пятнадцать назад. То есть пять
лет назад по исчислению Хибра. Я вырвалась за последний рубеж и разбудила
несчастного голого тайца, устроившегося поспать на краю балкончика. Я
буквально пробежала по его ногам. Внизу запрыгали гиены, но передняя стенка
клетки уже была опущена. Раненый рыцарь Плаща не стал стрелять в
захлопнувшуюся дверь и не погнался за мной пешком. Он скулил, точно раненый
заяц, хотя лезвие едва ли проткнуло ребра. За воротами я свистнула дважды,
до полусмерти напугав утренних торговок, тащившихся со своими волами на
базар. Мои всадники Тонг-Тонг и Хор-Хор вихрем вылетели из-за угла, и с ними
мой лучший оседланный аргамак.
Мы плыли над барханами, и казалось, что, кроме нас, все остановилось.
Так мчали наши гладкие дьяволы. Серого красавца мне проспорил в прошлом году
сын султана, когда не поверил, что я продержусь две мерки песка против арбы
его копейщиков. Я продержалась три мерки и убила двоих из них, но это