"Мигель де Сервантес Сааведра. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (Часть 1)" - читать интересную книгу автора

сельчанин ответил так: он, дескать, уже клялся, - хотя до сих пор об этом не
было и речи, - и теперь говорит, как на духу, что долг его вовсе не так
велик, ибо надлежит принять в расчет и сбросить со счетов стоимость трех пар
обуви, которые износил пастух, да еще один реал за два кровопускания,
которые были ему сделаны, когда он занемог.
- Это все так, - возразил Дон Кихот, - однако вы ни за что ни про что
отхлестали его ремнем, - пусть же это пойдет в уплату за обувь и
кровопускания: ведь если он порвал кожу на башмаках, которые вы ему купили,
то вы, в свою очередь, порвали ему собственную его кожу. И если цирюльник
пускал ему кровь, когда он был болен, то вы пускаете ему кровь, когда он
находится в добром здравии. Таким образом, тут вы с ним в расчете.
- Беда в том, сеньор кавальеро, что я не взял с собой денег, - придется
Андресу пойти со мной, и дома я уплачу ему все до последнего реала.
- Чтобы я с ним пошел? - воскликнул мальчуган. - Час от часу не легче!
Нет, сеньор, ни за что на свете. Если я останусь с ним наедине, то он сдерет
с меня кожу, вроде как со святого Варфоломея или с кого-то там еще.
- Он этого не сделает, - возразил Дон Кихот, - я ему прикажу, и он не
посмеет меня ослушаться. Пусть только он поклянется тем рыцарским орденом, к
которому он принадлежит, и я отпущу его на все четыре стороны и поручусь,
что он тебе заплатит.
- Помилуйте, сеньор, что вы говорите! - воскликнул мальчуган. - Мой
хозяин - вовсе не рыцарь, и ни к какому рыцарскому ордену он не принадлежит,
- это Хуан Альдудо, богатый крестьянин из деревни Кинтанар.
- Это ничего не значит, - возразил Дон Кихот, - и Альдудо могут быть
рыцарями. Тем более что каждого человека должно судить по его делам.
- Это верно, - согласился Андрес, - но в таком случае как же прикажете
судить моего хозяина, коли он отказывается платить мне жалованье, которое я
заработал в поте лица?
- Брат мой Андрес, да разве я отказываюсь? - снова заговорил сельчанин.
- Сделай милость, пойдем со мной, - клянусь всеми рыцарскими орденами,
сколько их ни развелось на свете, что уплачу тебе, как я уже сказал, все до
последнего реала, с радостью уплачу.
- Можно и без радости, - сказал Дон Кихот, - уплатите лишь ту сумму,
которую вы ему задолжали: это все, что от вас требуется. Но бойтесь нарушить
клятву, иначе, клянусь тою же самою клятвою, я разыщу вас и накажу: будь вы
проворнее ящерицы, я все равно вас найду, куда бы вы ни спрятались. Если же
вы хотите знать, от кого получили вы этот приказ, дабы тем ревностнее
приняться за его исполнение, то знайте, что я - доблестный Дон Кихот
Ламанчский, заступник обиженных и утесненных, засим оставайтесь с богом и
под страхом грозящей вам страшной кары не забывайте обещанного и
скрепленного клятвою.
С этими словами он пришпорил Росинанта и стал быстро удаляться.
Сельчанин посмотрел ему вслед и, удостоверившись, что он миновал рощу и
скрылся из виду, повернулся к слуге своему Андресу и сказал:
- Поди-ка сюда, сынок! Сейчас я исполню повеление этого заступника
обиженных и уплачу тебе долг.
- Я в этом нимало не сомневаюсь, ваша милость, - заметил Андрес. - В
ваших же интересах исполнить повеление доброго рыцаря, дай бог ему прожить
тысячу лет; он такой храбрый и такой справедливый, что, если вы мне не
уплатите, клянусь святым Роке, он непременно вернется и приведет угрозу свою