"Эфраим Севела. Почему нет рая на земле (текст не вычитан)" - читать интересную книгу автора

приличной матерью. Единственным добытчиком хлеба для всей семьи был
маленький Берэлэ, по кличке Мышонок.
Вы, конечно, не поверите, но он приносил не одну буханку хлеба, как
полагалось в одни руки, а две. И не стоял с вечера у магазина. И не мерз
ночью. А спокойно спал себе в кровати, над изголовьем которой отец - грузчик
Эле-Хаим вешал на ночь на гвоздик, что подпирал портрет Ворошилова, кожаный
ремень, как говорится, чтоб всегда был на виду и всегда под рукой.
К магазину он приходил вместе с мамой, маленький, неприметный,
укутанный, как девочка, в платок, за несколько минут до открытия, когда уже
очереди и в помине не было, а бурлила большая озверевшая толпа. Мама
столбенела при виде этого кошмара, а он стоял и держал ее руку совсем как
ребенок, и только глазки его из-под маминого платка цепко шарили по толпе.
Когда ровно в восемь двери магазина распахивались и под напором
человеческих тел там сразу возникала пробка, Берэлэ дергал маму за руку. Это
возвращало ее к реальности. Она кряхтя и каждый раз с недобрым предчувствием
поднимала своего сыночка, подсаживала его на спину крайнему человеку в
толпе, и дальше Берэлэ все делал сам. С ловкостью не акробата, - акробат
рядом с ним мало каши ел, - а как обезьяна Чита из кинофильма "Тарзан",
Берэлэ пробегал над толпой, отталкиваясь ногами от чужих плеч и голов. Прямо
по шапкам, по платкам. И пока люди разбирались что к чему, он уже добегал по
их головам
до дверей и нырял в узкий просвет, что оставался между притолокой и
головами. И получал хлеб первым. Одну буханку. Вторую он брал, пропустив
несколько человек вперед и снова став в возникшую у прилавка очередь. А
потом бежал в школу и приносил оттуда исключительно пятерки по всем
предметам.
Слухи о том, как маленький Берэлэ добывает своей семье хлеб, скоро
стали достоянием всей улицы. В нечестности его никто не упрекал. Боже упаси!
На нашей улице ловкость ценилась и была в почете. Волнение вызывало совсем
иное. Ведь Берэлэ Маца ни в одном доме, кроме как шкодой, хулиганом, вором и
босяком, никто иным словом не называл, и своих детей от него берегли как от
заразы. Теперь начинали петь по-иному. У людей дети как дети, добытчики,
помогают родителям, приносят хлеб в дом, а наши могут только жрать. Это
говорила моя мама, не глядя мне в глаза, а так, в пространство, и имела в
виду меня. Потому что братьев у меня не было. И говорилось это все чаще и
чаще. И по-прежнему не глядя в глаза, а в пространство. Потому что она была
приличной матерью и жалела мои бедные косточки, а с другой стороны, почему
другим людям повезло, и у них такие дети, как Берэлэ Мац.
На Инвалидной улице для каждого ребенка мама была - - Бог. И моя для
меня тоже. Я ее понял. И решил попытать счастья. Но не один, а с Берэлэ
Мацем. Рядом с ним, может быть, и мне повезет, и я вернусь живым и с
буханкой пахучего хлеба.
Мы пришли к магазину без десяти минут восемь. Очереди уже, как всегда,
не было, бурлил живой водоворот. Сарра-Еха, мать Берэлэ, с нами не пошла.
Ведь подсадить его на чужую спину мог и я.
Но нам не повезло. К Берэлэ уже давно пригляделись и теперь опознали.
- Хулиган! Шкода! Вор! Босяк! Чтоб твоего духу здесь не было!
На него кричали со всех сторон и все поворачивались к нему лицом, а не
спиной, которая так нужна была, чтоб, взгромоздившись на нее, потом бежать
по плечам и головам и юркнуть в двери магазина.