"Эфраим Севела. Викинг" - читать интересную книгу автора

ке в Новых Черемушках.
Старик, когда рассказывал о своих мытарствах
в лагерях, об избиениях и пытках на допросах в Лубян-
ке, напоминал Альгису юродивого монаха, упивающе-
гося своими язвами и страданиями и никого в них не
винящего. Aль гис как-то у него осторожно спросил:
- И у вас не осталось никакого чувства обиды?
Ведь вам погубили двадцать лат жизни, лучшую пору.
И кто? Свои же. Именем партии, за которую вы гото-
вы были жизнь отдать. Вы сохранили прежнее отноше-
ние к партии?
- Безусловно, - хак само собой разумеющееся
подтвердил старик и при этом был искренен. - Пой-
мите, дорогой Альгис. Партия для меня родная мать.
Я это говорю не для красного словца. И вот пред-
ставьте себе: вашу мать, которая вам дороже всех на
свете, изнасиловали, обесчестили злодеи. Разве из-за
этого вы перестанете любить ее, отвернетесь? Конечно
же, нет!
Альгис был тоже коммунистом, но уже другого
поколения. Без фанатизма Шимкуса, без его почти
религиозной, исступленной веры. Он принимал, как
должное, все партийные догмы, не обременяя себя
попыткой анализа, регулярно скучал на партийныхсобраниях с
сосредоточенным, как и у всех остальных,
выражением лица, старался во время платить членские
взносы и при этом понимал, что все играют в одну
итру, ставшую привычной и не вызывающей иронии.
Но основные цели коммунизма были для него свя-
тыми, как и в дни юности, когда он с трепетом душе-
вным принимал от секретаря свой партийный билет,
ставший путеводителем в новом повороте его жизни.
И когда он в стихах упоминал "сияющие вершины
коммунизма", "лучезарный свет Октября" и тому по-
добное, он не кривил душой и не подделывался.
Слова же Шимкуса, его безоглядная вера, не взирая
ни на что, коробили Альгиса, и старик ему в такие
минуты казался не вполне нормальным. Совсем не-
приятна Альгису была его простецкая манера во всем
рубить правду-матку, поучать и наставлять, не заду-
мываясь, как это воспринимает собеседник.
И тут Альгис докопался до причины того неприят-
ного чувства, которое в тайниках души увозил он
после посещения Москвы. Виноват был Шимкус. Это
он, старый паук, выпучив на Альгиса рачьи водянис-
тые глаза, с блаженненькой усмешкой на занявших
губах всадил Альгису в сердце иглу..
- Понимаете, мой дорогой, в згнм двуктомннка .
вся-ваша поэтическая жизнь. От начала - юного,
румяного и очень честного н до конца. А конец непри-