"Эфраим Севелла. Благотворительный бал" - читать интересную книгу автора

исчезла опухоль. Глаза засветились восторгом. Наполнились слезами. Он
преобразился, как армейский конь при звуках боевой трубы. И, позабыв обо
всем на свете, рухнул на колени перед Ширли, обняв ее ноги, прижался лицом к
ее телу и зарыдал.
Ширли умолкла. Ее ладони лежали на его сотрясающихся от рыданий плечах.
Слезы побежали по ее
щекам. Слезы облегчения, светлые слезы радости и победы. Она тоже
опустилась на колени и, обняв его голову, плача и смеясь, стала осыпать его
поцелуями.
Они лежат в постели. Оба нагие. Укрытые одной простыней.
Он усталый, но умиротворенный. Она свежа, словно не было бессонной
ночи. Ласкает его. Водит пальчиком по его лбу и носу. Целует мелкими
детскими поцелуями в подбородок, в уши, в глаза. Его магнитофон - на стуле,
рядом с кроватью. Оттуда льется, тоскуя, русская песня "На маленьком плоту".
Он переводит ей текст на английский язык. Она пытается подпевать певцу,
смешно коверкая русские слова.
Потом она стоит у окна. Внизу - утренний Ман-хэттен.
В и к т о р. Ну, все! Тебе пора. Надо хоть пару часиков вздремнуть.
Ровно в полдень я за тобой заезжаю.
Ш и р л и. Сейчас, сейчас, милый. Пока совсем не рассвело, улизну
отсюда незаметно. Значит, ты мне звонишь в полдень.
Виктор. Оставь телефон.
Она записывает на клочке бумаги номер своего телефона. И, одевшись,
долго прощается с ним. Смеясь и дурачась. Затем на цыпочках покидает
комнату, прихватив со стола гроздь винограда и с наслаждением жуя.
Виктор остался один. В постели. И лицо его увя-
дает, приобретая озабоченный печальный вид. Он подходит к окну- Смотрит
на просыпающийся Манхэттен. В глубоких ущельях меж небоскребами сгущаются
потоки крошечных автомобилей.
Он одевается в свою одежду, в которой приехал в Нью-Йорк: клетчатая
рубашка, потертые джинсы, кроссовки. Старый, усталый, неимущий. Повязывает
на шее, глядясь в зеркало, фуляровый платок, единственную кокетливую деталь
своего затрапезного гардероба.
Складывает на кровати свой вечерний, взятый напрокат, костюм.
Складывает на груди рукава, как руки покойника. Галстук-бабочку
расправляет на воротнике рубашки. К концам штанин поставил торчмя ботинки, И
на кровати остался покойник. Только без головы.
Вынул из дверей ключ с волшебным номером, подбросил его на ладони, как
бы прощаясь с ним, а заодно и сказкой, выпавшей на его долю всего лишь на
одну ночь. И как бы пытаясь наверстать, еще что-нибудь прихватить от этой
сказки, кидается к столу, с почти нетронутыми яствами, торопливо ест все
подряд, запивая из горлышка бутылки шампанским. Складывает несколько
бутербродов и прячет в карман. Перед зеркалом смахивает с бороды крошки и,
не оглядываясь, выходит.
13. Интерьер. Лифт и холл отеля. Утро.
В лифте тот же лифтер. Завидев Виктора, понимающе подмигнул.
Лифтер. Так я был прав? Вы куда? На съемку? В гриме?
В и к т о р. В пожизненном гриме. До гроба.
В полупустом холле Виктор наткнулся на своего вчерашнего "клетчатого"
собутыльника.