"Эфраим Севелла. I love New York" - читать интересную книгу автора

коньках. А в подвале вдохновенно репетирует с девочкой и пареньком, чуть
постарше ее, сцены из "Ромео и Джульетты".
Эти двое мужчин - кумиры девочки. Перед священником она благоговеет,
тянется к нему, как к отцу, которого никогда не знала. А паренек, партнер по
репетициям, - ее чистая, еще детская любовь, трогательная в своем неуклюжем
кокетстве и скрываемая от чужих глаз, дабы не подвергнуться осмеянию.
Каждый раз гонка на роликах завершается у сорокаэтажного каркаса
строящегося небоскреба. Там на самом верху, в искрах от электросварки,
работает ее Ромео, упираясь чуть ли не в облака головой, в пластмассовом
шлеме. К нему, под самое небо, на роликовых коньках, взлетает в сетчатом
грузовом лифте девочка и сидит с ним на железной балке, свесив ноги над
пропастью, беспечно болтая ими и жуя на пару со
своим другом разделенный пополам сэндвич, запивая кока-колой из банок.
А под ними, как муравейник, кипит и грохочет Нью-Йорк.
Паренек иногда посылает ее за сигаретами, и она с радостью мчится вниз,
а потом снова, задыхаясь, - наверх и в награду за все получает
покровительственный шлепок по заду. Юноша относится к ней как к сестренке.
Ведь он уже почти взрослый. Скоро - семнадцать. А она - дитя. Влюбленное и
ревнивое. Умудряющаяся остаться чистой в грязном мире, который ее окружает.
Каждое утро девочку будит петушиный крик. В самом центре Нью-Йорка, в
хаосе каменных джунглей Манхэттена, неведомо из чьего окна громко и властно
кричит по утрам петух. И этот крик словно приносит в спертый, отравленный
воздух города аромат сельских полей, отзвук живой природы, вызывая на лице
просыпающейся девочки счастливую улыбку. Неизвестно откуда кричащая
птица-тоже ее друг. Она даже нашла для него угощение в надежде, что рано или
поздно разыщет его и даст поклевать зернышки со своей ладони.
А когда у матери допоздна задерживается клиент, девочка носится на
роликах по ночным улицам, как бы купаясь в отблесках неоновых реклам. Она
раскатывает перед витринами пятой авеню, когда на всей этой роскошной улице
остаются лишь манекены. Одетые в
меха и драгоценности. И совсем раздетые, бесстыдно оголенные. За
толстым стеклом художники переодевают манекены, переставляют их с места на
место, небрежно и бесцеремонно таская и хватая за всякие интимные места их
розовых пластмассовых тел. Наряжают их в новые, по последней моде одежды и
придают им элегантные позы. И девочка, ритмично танцуя на роликах, катит от
витрины к витрине, живет одной жизнью с неживыми манекенами, ставшими в
ночной час ее воображаемыми партнерами по играм.
Эти сцены и музыкально, и изобразительно выльются в танцевальную сюиту
ночной пятой авеню. А музыка к ним, как и музыкальное сопровождение всего
фильма, - мелодии, исполняемые уличным музыкантом-негром на металлических,
вогнутых внутрь барабанах-ксилофонах.
Развязка наступает, когда девочка, мучимая ревностью, выслеживает, куда
направляется ее Ромео. Вслед за ним она скрытно пробирается в церквушку, а
оттуда - в жилище священника.
И небо обрушивается на нее.
Она видит обоих своих кумиров - двух самых лучших людей на земле,
исступленно предающимися гомосексуальному греху.
Как громом пораженная пятится, отступая,
девочка. Зацепившись за что-то в потемках, обрушивает магнитофон. От
удара о пол он включается, и из его динамиков вырывается громкий петушиный