"Эфраим Севелла. Мужской разговор в русской бане" - читать интересную книгу автора Мы с доктором подошли к ресторану, где на площадке колыхалось под джаз
месиво голов и плеч, пробились к стойке буфета, и доктор заказал пива и водки. Водку он налил в бокал с пивом и поднес мне. - Пей. Для храбрости. - Но мне запрещен алкоголь...- пытался отбиться я. - Ничего. С одного бокала не умрешь. Да ты уже и так идешь на поправку... под моим чутким руководством. Я мог легко уличить его в лицемерии, в отсутствии врачебной этики и в нарушении клятвы Гиппократа. А ведь мой друг очень серьезно относился к своей профессии, и такой проступок мог быть оправдан лишь крайним душевным потрясением, испытанным на скамейке в парке. Отхлебнув из пенного бокала, я поперхнулся и стал кашлять. Он вырвал у меня бокал и с жадностью, не переводя дыхания, опустошил его до дна. Это была сильная доза "ерша". Такая смесь пива и водки вызывала быстрое и сильное опьянение, и пользовались этим способом обычно те, у кого недоставало денег на нормальную выпивку: студенты и солдаты. Доктор не опьянел, - хотя и хотел этого. Слишком сильным было возбуждение. Взглянув на меня абсолютно трезвыми глазами, он распорядился: - Пойдем! Ты поднимешься, а я покараулю внизу. На случай, если от твоих слов она захочет выброситься из окна. Окажу первую помощь. Он рассмеялся нервным напряженным смешком. Выпитый "ерш" вернул его щекам привычный румянец. - Не дрейфишь? Тогда - с Богом! Мы вошли во двор центрального корпуса, замкнутый двумя жилыми флигелями. Я отыскал глазами на втором этаже освещенные окна ее комнаты. обидного и унизительного Нине, затопал по деревянной лестнице на второй этаж. У двери комнаты остановился, перевел дух и постучал. - Войдите, - сразу же, без паузы, послышался в ответ голос Нины. Я открыл дверь и, переступив порог, несмело остановился. Это была комната на двоих, и сразу бросалось в глаза, что обитают в ней женщины: и по свежести занавесок на окнах, и по скатерти на столе, и букетику увядающих цветов в горлышке графина. Одна кровать выглядела сиротливо - обнаженный матрас и подушка без наволочки. Белье с нее было снято, а новое не постелено. Это была кровать соседки Нины - литовки Марите, соблазнившей меня в малиннике и сегодня уехавшей, даже не попрощавшись со мной. Нина была одна в комнате. Она поднялась мне навстречу со стула в длинном халате и с распущенными по плечам пушистыми волосами. На ногах ее были комнатные туфли. Она явно укладывалась спать, и мой приход помешал ей. Взгляд ее, устремленный на меня, был беспокой- ным. Ее, видать, сразу насторожило недоброе выражение моего лица. - Нина,- произнес я ломким, не своим голосом и тут же подумал о том, что я не имею никакого морального права оскорблять ее, не сделавшую мне зла, а, наоборот, так дружественно ко мне расположенную и, несомненно, доверявшую мне. Но я уже не мог подчинить разуму свой голос и медленно, с хулиганской расстановкой цедя отдельные слова сквозь зубы, обрушил в ее заметно бледневшее лицо: - Ваша соседка по комнате сегодня уехала. Знаете ли вы о том, что она была моей любовдицей и отдавалась мне в лесу всякий раз, когда мне это |
|
|