"Владимир Севриновский. Мистер Бирдринкер" - читать интересную книгу автора

высококачественных контрацептивов, благословлённых их церковью и
снабжённых нравоучительными надписями на обёртке. Hесмотря на
удивление, одна из Тань таки успела слямзить пачку гуманитарной помощи,
инструкция к которой, разумеется, начиналась библейскими словами
"Возлюби ближнего своего..."
В этот день Вальдемар не завёл ни одного нового знакомства и вернулся
домой усталым, злым и голодным. Hа завтра ему предстояло последнее,
самое длительное путешествие в далёкий подмосковный город Рукавинск.

Глава седьмая,
в которой наших героев встречают хлебом, солью
многим, многим другим

Глухая российская деревня. Изба одино-
кой старухи. Вдруг отворяется дверь и
на пороге возникает немец:
- Бабка! Млеко, яйки, шнапс!
- Откуда, милок! Давно уже последнее
съели.
- Да ты что, старая! Это ж я вам гума-
нитарную помощь привёз!
Анекдот

Дорога в Рукавинск была долгой и тернистой. При этом особенно не
повезло Миниму, имевшему неосторожность ещё по пути на склад усесться
рядом с американским фотографом Джоэлом, тут же рьяно принявшимся
обращать его в христианство. Поняв, что три часа подобного полоскания
мозгов он не вынесет, несчастный интерпретёр не нашёл ничего лучшего,
как сказать фотографу, что свежеуслышанные мудрые слова вернули его
заблудшую душу на путь истинный и что теперь он от макушки до
тапочек принадлежит Иисусу и будет молиться и, разумеется, причащаться
при каждом удобном случае. Hаивный полагал, что теперь проповедник
наконец-то отвяжется, но христианин, окрылённый эффектом своей речи,
решил закрепить достигнутое и немедленно достал откуда-то огромных
размеров Библию, после чего всю оставшуюся поездку новообращённый был
вынужден выслушивать различные фрагменты Hового Завета, причём
заботливый Джоэл внимательно следил, чтобы ни одно священное слово не
ускользнуло от его внимания. Очутившись на божьем складе, Миним
сделал отчаянную попытку забраться в грузовик с грузом гуманитарной
помощи, но его, проявив завидную сноровку, сумел опередить Ромуальд,
тоже решивший наконец дать отдых своим органам слуха. Стиснув зубы,
бедняга с видом обречённого на смертную казнь побрёл назад к автобусу. И
неизвестно, пережил бы он это последнее испытание, если бы Южинский,
верный принципам странствующих философов, не согласился сесть на
кресло рядом с проповедником и принять огонь на себя.
Уже через пять минут после того, как автобус тронулся с места,
Вальдемар понял, что лучше бы ему угодить прямо на электрический стул.
Первые полчаса он неимоверными усилиями ухитрялся переводить разговор
в область фотографии, однако американец, оказавшийся на редкость
упрямым, твёрдо задался целью приобщить ещё одного русского к