"Михаил Шабалин. И звуки, и краски" - читать интересную книгу автора

За Беско закрепили баллисту. Секретарь в чине обер-дектора почтительно
сообщал план работы на день, утвержденный Комиссией: анализ уязвимых узлов
удокской военной техники (самолеты) - два часа. Работа на тренажерах - два
часа. Перерыв - два часа. Камерный концерт на южном побережье. Играет сам
Сырко Пан! Потом - возвращение к работе - аэродром - вечерние полеты -
четыре часа.
Работать приходилось с полной самоотдачей; занятия в учебных классах,
схемы, видеозаписи производственных испытаний различных видов военной
техники. Компьютеры, буквально терзающие хитроумными вопросами, вновь макеты
самолетов, и удокских, и отечественных, двигатели, турбины, составы смесей,
блоки, узлы, особенности работы, режимы...
Голова после пары часов уже ни на что не годилась. Хитроумно
построенная программа включала в действие руки. Беско перебирался в кабины
новейших истребителей и бомбардировщиков, надевал шлемофоны, в которых
раздавались команды и шумы, сопровождающие реальный полет. За окнами кабины
сияло несуществующее в реальности солнце, освещало аэродром столь же
нереальный, хотя и полную копию где-то существующего. Он заставлял оживать
все действия, запускал турбины, выводил самолет на рулежную дорожку,
выползал всеми габаритами на взлетную полосу, запрашивал диспетчера, получал
разрешение на взлет, совершал сотни заученных до автоматизма движений,
считывал показания скорости, оборотов.
Измотанный непрерывным движением, дрожа всем телом, Беско выползал из
кабины очередного тренажера и попадал в объятия бесчисленной своей обслуги:
его вновь раздевали, обжигали паром, мяли, натирали, пеленали, рассказывали
анекдоты, переодевали, кормили изысканнейшим обедом, сажали в баллисту:
десяток минут перегрузок, десяток - невесомости и - очередной рай на земле:
тихое море, пальмы, мраморные ступени дворца, предупредительные слуги, ни
одного лишнего слова, как впрочем, и движения, беседка в закатном солнце,
изысканный маэстро Сырко Пан. Худой, с неизменно-многозначительной улыбкой
на скуластом лице. Человек-оркестр. Музыка. Неспешная прогулка по берегу
моря. Особая, ни с чем не сравнимая, свежесть ветра, промчавшегося многие
тысячи верст над морем.
Из кустов словно обер-дектор в штатском:
- Программа, равный Лен.
Дремота в баллисте, танкодром. Рев турбин, пыль, грохот, минирование,
разминирование, подрыв зарядов, выведение из строя автомобилей,
бронетранспортеров, танков, орудий, ракетных установок. Первое время все это
захватило Беско, поглотило без остатка. Но вскоре невидимый нагар на душе
сковал желания и мысли. "Ну почему все время убивать? Почему всегда
разрушать?" Даже если деятельность предполагала созидательный момент, в
целом она была разрушительной. Испытания самолета, но ведь на таком самолете
не повезут детей на море. Сооружение подводной платформы, но ведь не лодий
же там собираются выращивать! В любой среде, на любом участке суши и моря, в
воздухе - все одно, все одно и то же: смерть, смерть, смерть. Сначала он
попросту не замечал этой особенности своей работы. Честно говоря, дело
увлекало. Это было слишком не похоже на ту псевдоработу, к которой привык с
самого детства. Уборка баркусов: не видит ли десятник? Если нет, сиди.
Видит - шевелись, но не поспешай. Рьяно навалишься - себе же хуже. Завтра
должен будешь собрать столько же. Если не соберешь, значит, замыслил что-то
против Режима. Рано или поздно приедут за тобой. Если десятник не видит -