"Жан-Пьер Шаброль. Пушка "Братство" (Текст невычитан)" - читать интересную книгу автора

содержании, сидя обычно лемними вечерами на опорной сменке под
орешиной, коромая зимние долгие вечерa y камелъка, и пламенный поклонник
Гюго под мреск цикад или поленьев учил меня смаковамь и уважамъ наш
прекрасный язык.
Прежде чем задуть фонарь на повозке, мама крикнула:
- Фло, a ты ничего важного не забыл?
Карандаши и тетради в солдатской сумке, ну a самое важное y меня в
голове, y меня в сердце, самое валtное - это завтра.
И раз Предок после долгих уговоров согласился ехать с нами...
Записав эти последние строчки, я отошел от окна и сейчас задую свечу.
Пишу, положив тетрадь на колени, потом улягусь прямо на пол."Дом, откуда
уезжаешь, уже не дом. Жилье, где остается богатый урожай и семнадцать лет из
прожитых тобой семнадцати,- самое пустое из всех жилищ, очищенных по
приказу военных властей. За перегородкой пошуршивает сено. Расточает сквозь
щели aроматы луговых трав, подрубленных, срезанных под корень вянущих
цветов, запахи лета, последнего нашего лета. Горький ласковый дух, от
которого ширится грудь, дрожит все внутри...
Сенмябрь 1914 года.
Пишу на мой же ферме в Рони, коморую я купил после смермu господина
Валькло, благо y меня было омложено немного прочерный денъ. Неужели снова
придемся удирамь омсюда? Ходим слух, что немцы на Марне. Уже почми месяц,
как я без особой oхомывзялся за эти давно забымые мемради. От нечего деламь,
от душевной paсмерянносми. B роковые часы вом так проверяешъ, что уцелеем,
что османемся. Мой сын сражаемся где-mo на дорогах нашесмвия, Каким-mo будут
предсмавлямь мои внуки далекого предка, который "был учасмником Коммуны*?
Лучшлй из этих внуков недавно погиб на Эбро. Он был бойцом
Интернациональной бригады. Этот-то все понял.

Вторник, 16 августа 1870 года. Два часа пополудни. Застава Монтрей.
Бижу, мама, Предок и я вот уже больше трех часов варимся в собственном
соку, топчемся на одном месте.
Дядюшка Мартино, наш сосед, огородник, всячески заверял нас - пусть
даже поклажи многовато, зато такой заслуженный конь, как Бижу, без спешки
дотянет нас за четыре часа до Бельвиля. Он даже указал нам кратчайший
маршрут - через заставу Монтрей, Шаронский бульвар, Пэр-Лашез и бульвар
Менильмонтан; сам он преспокойно вот уже тридцать лет возит этим путем в
Париж ранние овощи.
Мама сразу" все высчитала:
- Если выедем в шесть, прибудем на место еще утром и договоримся обо
всем с невесткой. Значит, еще до темноты разместимся y твоей бельвильской
тетки...
B самую последнюю минуту выяснилось, что надо пристроить на повозку еще
один ящик и две бутыли; но тут наш Бижу, хотя и получивший двойную порцию
овса, отказался трогаться с места, уперся как мул. Не обращая внимания на
наши крики и даже щелканье кнута, Бижу поворачивал в сторону конюшни свою
тяжелую башку и все встряхивал ею, чтобы откинуть подстриженную на лбу
челочкой гриву и поглядеть на родные места сперва одним своим огромным
влажным глазом, потом другим - a нам чудилось, будто он отрицательно мотает
головой: нет, мол, нет и еще раз нет!