"Жан-Пьер Шаброль. Пушка "Братство" (Текст невычитан)" - читать интересную книгу автора

отправлена в Новую Каледонию. Ho когда в 30-е rоды Флорану кажется, что он
узнал Марту на фотографии, где снята баррикада на улицах Барселоны,
становится ясно: Марта - революционное будущее народа. Haрода, который
бессмертен.
Роман Шаброля - это история Парижской Коммуны. История весьма
своеобразная. Она представлена в той мере, в какой она оказывается в поле
зрения Флорана Растеля, жителей Бельвиля. Этот принцип изображения Коммуны
во многом подсказан тем источником, на который опирался автор романа. Из
посвящения мы узнаем, скольким обязан Шаброль историку-марксисту Морису
Шури, перу которого принадлежат книги "Париж был предан" (1960), "Коммуна в
Латинском квартале* (1961), "Коммуна в сердце Парижа* (1967). Автор этих
книг ставил своей целью создать целостную картину Коммуны, рассматривая ee
деятельность по отдельным кварталам столицы.
Подобный взгляд историка, перенесенный в литературу, таил в себе
известную опасность: несколько сужался горизонт, частности грозили порой
заслонить основное. Скрупулезное описание жизни квартала замедляло действие.
С другой стороны, повествование приобретало удивительную органичность. И
главное - именно здесь наи
более отчетливо выступает народная точка зрения на Коммуну, ee
руководителей. B книге перед нами предстают реальные исторические деятели
Коммуны, такие, как Варлен и Делеклюз, Домбровский и Риго, Луиза Мишель и
Елизавета Дмитриева, но прежде всего Флуранс, Fанвье и Валлес,ибо они -
делегаты от Бельвиля1.
Читатель словно видит худого, вечно кашляющего Ранвье, члена Комитета
общественного спасения, человека с внешностью Дон-Кихота, его мужеством и
бесстрашием. Ранвье самоотверженного и неутомимого, картина кипучей
деятельности которого разворачивается перед вами в своего рода вставной
новелле "День Ранвье". Мы слышим голос Валлеса. Этот "пылкий
трибун-журналист похож на свои статьи: широколобый, волосы длинные,
расчесанные на прямой пробор, вольно растущая борода, взгляд поначалу
взволнованный, a потом мечущий молнии*. Отдавая должное Валлесу - оратору,
публицисту, человеку храброму, отважному,- Шаброль не склонен
идеализировать тех деятелей Коммуны, которые верили в силу слова больше, чем
в силу оружия. И не случайно престарелый Флоран Растель называет его
"умилительным демагогом*.
Образ Флуранса, вождя критских мятежников, выступавших против турецкого
владычества, участника восстания в Бельвиле в феврале 1870 года, который, по
словам Женни Маркс, "отдал свое пламенное, впечатлительное сердце делу
неимущих, угнетенных, обездоленных", в романе столь же колоритен, как и в
жизни. Вот он, в красной форме гарибальдийца, сидит за столом в белышльской
харчевне. Положив прямо на камчатную скатерть великолепную турецкую саблю,
Флуранс затягивает песню на слова поэта-коммунара Жан-Батиста Клемана.
Люблю я твоfi старый Париж, Франция моя!
Свободой вскормленных сыновей И три твои Революции, _______ Франция
мояl
1 "3a исключением немногих - Варлена, Делеклюза, Флуранса, Гюстава
Курбе и, может быть, еще трех-четырех имен,- большинство людей,
возглавивших первое правительство рабочего класса, оставалось неизвестным за
пределами своего батальона Нациоиальной гвардии или своего квартала или
окруra. Ho это составляло ке слабость Коммувы, a ee силу. To было подлинно