"Антон Шаффер. Духи безвременья " - читать интересную книгу автора

разводить не буду.
- Илья больше не журналист? - чуть обиженно, словно маленькая девочка,
спросила она.
- Журналист, но другой ориентации.
- От кого, а от тебя не ждала, - рассмеялась она. - Вот почему ты со
мной спать не хотел?
Илья тоже стало смешно:
- Я в профессиональном плане! - сквозь смех сообщил он.
- Ах, даже так! - не переставала подкалывать его Наташа. - Так это
вообще класс!
С профессионалами в этой области сейчас напряженка - одни мальчики
молоденькие да неумелые!
- Да ну тебя! Давай лучше сока выпьем! - музыка заглушала его слова.
- Давай! Только я все же чего покрепче. А тебе, и правда, лучше сочку -
выглядишь паршиво. За что пить будем?
- За мою новую жизнь.
- За новую, так за новую. Но и старую не забывай, а то я обижусь!
- Не забуду, - заверил ее Далекий и осушил стакан с апельсиновым соком.

************************

Анатолий Бортковский сделал головокружительную карьеру в самом начале
девяностых годов. Говорили, что за собой он оставил кровавый след,
тянувшийся от Калининграда до Владивостока. Сохранились фотографии, на
которых Анатолий Бортковский, тогда более известный как Толя Адидас, стоит в
кругу сурового вида мужчин в спортивных костюмах. На его массивной шее в те
далекие годы болталась внушительного объема золотая цепь, а на груди
красовалась надпись: "Что посмеешь, то и поимеешь". Когда Советский Союз
разлетелся на мелкие осколки, Толя довольно быстро смекнул, что подобные
ситуации случаются как минимум раз в семьдесят лет, а потому грех ей не
воспользоваться. И он начал напряженно думать, как получить дивиденды со
всеобщей разрухи. В смекалке отказать ему было трудно, а потому решение
пришло в его коротко стриженную голову довольно скоро. Пришло решение, надо
сказать, к нему в голову со стороны, в лице старого друга Мишки.
С Мишкой они были знакомы еще со школы. Вместе гоняли мяч по двору,
вместе влюблялись в одних и тех девчонок, вместе расправлялись с обидчиками.
Всегда были вместе. Когда в самом конце восьмидесятых подошло время идти в
армию, они опять же вдвоем направились в военкомат и попросили, чтобы
направили их в одну часть. Военный комиссар недоуменно поднял брови и
поинтересовался, отчего молодыми людьми овладело подобное желание. Толик уже
собирался поведать ему о неразлучной дружбе, но на его счастье Мишка раскрыл
рот первым. Но не для того, чтобы ответить комиссару, а для того, чтобы
окропить своей слюной ротовую полость школьного друга. Поцелуй получился
длинным и красивым. Ошарашенный Толя не сопротивлялся и даже заработал в
ответ языком. Когда Мишка, наконец, оторвал свои уста от пухлых Толиных губ,
их глаза встретились сначала друг с другом, а потом и с глазами майора.
Повисла пауза, вслед за которой последовала пространная Мишкина речь о
крепкой мужской любви, которая может пострадать от долгой двухгодичной
разлуки. Комиссар слушал молча, а потом каким-то замедленным движением
разорвал две повестки, лежавшие перед ним на столе и сказал, чтобы никогда