"Андрей Шаганов. Заговорщик" - читать интересную книгу автора

- "...что все сказанное может быть использовано против вас", -
продолжил я.
- Вот именно, - нахмурилась Джонс.
В первый визит патрульных я как-то не разглядел их. Быть может, так
получилось потому, что в основном они беседовали с Виски. К тому же манера
поведения сержанта Джонс вызывала во мне чувство внутреннего протеста, и я
просто старался не смотреть на нее. Теперь же мне приходилось смотреть ей
прямо в лицо, чтобы она не заподозрила чего-либо. Еще не зная того, что
впоследствии она станет моим злым гением, орудием провидения, я уже
интуитивно угадал в ней своего непримиримого врага и боялся ее. Эта, вторая,
встреча больше врезалась мне в память, чем первая, и, возможно, потому я так
хорошо запомнил неординарную, даже по местным меркам, внешность сержанта.
Как уже говорилось, ростом она была много выше двух метров. С этой
высоты на меня взирали пронзительно синие большие глаза, полные
презрительного недоверия. Беседуя, она требовательно смотрела мне в лицо, и
я с ужасом ловил себя на том, что словно загипнотизированный не могу отвести
взгляда, не вызвав при этом подозрения в некоем преступлении.
Лицо Джонс можно было бы назвать даже приятным, если бы не постоянная
гримаса, превратившая его в маску презрения. Здоровая кожа была покрыта
легким, ровным загаром и тем трогательным пушком, что часто восхищает нас в
совсем еще юных девушках. Густые черные брови и длинные изогнутые ресницы
обрамляли и оттеняли глаза. Легкий румянец на щеках был вполне естественным,
а не плодом усилий косметички. Правильной формы небольшой нос казался мне
снизу несколько более вздернутым, чем положено, но и это не портило общего
впечатления. Зато полные чувственные губы с чуть опущенными уголками,
постоянно находящиеся в движении и словно прячущие некий ключ к разгадке
этой противоречивой натуры, своей мимикой довершали гримасу превосходства и
сводили на нет все родившиеся было симпатии.
Сколько ей было лет? Точного ответа на этот вопрос я так и не узнал.
Предположительно Джонс была не более, чем на два-три года старше меня, но
манера держаться покровительственно по отношению к окружающим, словно бы
имея дело с несмышлеными детьми, делала ее несколько старше. При своем
устрашающем росте Джонс была довольно пропорционально сложена, и шагов с
десяти на ее фигуру можно было засмотреться. Светлые, почти белые волосы
ниспадали на чрезвычайно гибкую, длинную и оттого казавшуюся тонкой шею.
Далее следовали округлые плечи и руки, на которых при каждом движении играла
развитая мускулатура. Судя по всему, Джонс не на шутку увлекалась
атлетизмом, но сумела соблюсти меру, найти золотую середину между изяществом
и излишеством. Высокая полная грудь находилась как раз на уровне моих глаз,
и расстегнутая на три пуговицы форменная блузка, приоткрывая ее, постоянно
манила мой взгляд, отвлекая от разговора. Тяжелая портупея, увешанная
всевозможными аксессуарами полицейского, располагалась на тонкой талии,
которая также была естественного происхождения. Длинные, стройные ноги Джонс
были исполнены такого совершенства, что иной раз даже женщины не могли
удержаться от пусть мимолетного, но почти всегда восхищенного взгляда. Ко
всему прочему, Джонс была едва ли не единственной женщиной из тех, которых я
встречал на Хеинве, носившей обувь на высоком каблуке.
Таков был мой злой гений, мой ангел мщения, мой рок..
- Итак, первый вопрос: как давно вы виделись со своим коллегой, -
сержант заглянула в блокнот, - Джоном Уолкером?