"Андрей Шаганов. Заговорщик" - читать интересную книгу автора

повергая в смущение свою возлюбленную. В таких случаях она обвивала мою шею
тонкими, но сильными руками и удовлетворяла жажду поцелуя так, что голова
моя сразу шла крутом. Однако, я думаю, не стоит пускаться в столь же
неблагородное, сколь утомительное описание подробностей того, что
происходило дальше, - каждый взрослый человек отлично осведомлен об этом,
скажу только, что вернувшийся из госпиталя Виски выглядел намного лучше
меня.
А я! Я был счастлив и считал наш маленький домик на улице Вилли Пуута
самым прекрасным местом во Вселенной. Утром я просыпался и в предвкушении
дня, заполненного интересной работой, радовался его приходу. Когда же день
начинал клониться к вечеру, я в радостном возбуждении ожидал ночи и вместе с
ней - прихода Нолли, которая обладала поистине неистощимой
изобретательностью и энергией шаровой молнии.
Вернувшийся через неделю после происшествия Виски уже не разделял моих
восторгов. После всего случившегося он замкнулся настолько, что
разговаривать с ним стало сущей мукой. В моем приятеле произошел какой-то
непонятный надлом, превративший некогда веселого, подвижного великана в
угрюмого, желчного скептика. Нолли, которую также беспокоило состояние
нашего общего друга, постаралась успокоить меня тем, что подобные депрессии
лечатся временем и спустя, может быть, месяц Виски станет таким же, как
прежде. Немного оживлялся он, только садясь к клавиатуре компьютера. Работал
он, как всегда, скрупулезно, но в его манере появилась некая ожесточенность,
я бы даже сказал - одержимость. О подробностях того памятного вечера он ни
разу ни словом не обмолвился, но что-то, я был в этом уверен, постоянно
грызло его изнутри.
Несколько раз к нам наведывалась сержант Джонс. Теперь она появлялась
одна. Проходя через контрольный контур входной двери, она каждый раз
внимательно, с прищуром, взглядывала наверх, где был укреплен исполнительный
блок, словно пытаясь проникнуть внутрь него, но ни разу не обмолвилась о
предмете своего любопытства. Зайдя в офис, она окидывала взглядом помещение,
на мгновение задерживалась на лице Виски и проходила к моему столу. Здесь,
усевшись на стул для посетителей, она начинала задавать вопросы. Впрочем,
беседы с ней носили, как правило, самый общий характер. Своими обтекаемыми
фразами она давала понять, что находится здесь по долгу службы, и пресекала
все наши попытки завязать приятельские отношения.
Однажды, когда работы было особенно много, Джонс, появившись, как
всегда, неожиданно, подсела к моему столу и сразу завела разговор о
поставляемых нами механизмах. Я слушал вполуха и продолжал, кивая,
заниматься своим делом. Когда же она попросила разъяснить разницу между
тяжелым посадочным и средним уборочным комбайнами, я - быть может, слишком
грубо, - сунул ей в руки наши проспекты и отвернулся к факсу, который
выплюнул очередную заявку. С минуту она сверлила меня взглядом, потом
медленно поднялась во весь свой гигантский рост и, оперевшись руками на
стол, наклонилась ко мне.
- Вот что, малыш. Я тебе не верю, - медленно произнесла она своим
низким, грудным голосом, обдав меня волной дорогих духов. - Ни на грамм!
Сержант повернулась спиной и, покачивая бедрами, удалилась. Больше в
нашем офисе я ее не видел, но фраза эта надолго врезалась мне в память,
поскольку была началом нашего краха.
Но тогда я этого еще не знал. А жаль! Книга судеб иной раз сама