"Мариэтта Сергеевна Шагинян.?Четыре урока у Ленина " - читать интересную книгу автора

Ленин, и так умел он целиком отрешиться от себя самого, перелившись в
предмет своего выступления, что слушателю передавались вся глубина его
убеждения, все содержание его мыслей, заставляя забыть о самом ораторе и
ни на секунду не отвлечь этим внимания от существа его речи или беседы.
Представляю себе две формы реакции на два типа ораторов. К одному
после его доклада подходишь с восхищением и поздравлением: "Как вы
прекрасно, как блестяще выступили!" И к другому подходишь и говоришь не о
том, к а к  он выступал, а сразу же о предмете его речи, захватившем,
заинтересовавшем, покорившем вас. Подчеркнув красным крестиком глубокие и
бесхитростные слова Галлахера, я сделала для себя такой вывод: если
аудитория начнет после твоего доклада хвалить  т е б я  и восхищаться 
т о б о й, значит, ты  п л о х о  сделал свое дело, ты провалил его. А
если разговор сразу же пойдет о предмете и содержании твоего доклада, как
если б тебя самого тут и не было, значит, ты  х о р о ш о  выступил,
сделав свое дело на пять.
Таков был первый урок, почерпнутый мною из чтения во время бомбежек,
и с тех пор, направляя свои внутренние усилия в работе агитатора так, чтоб
по окончании доклада слушатели сразу заговаривали о его содержании, а не
обо мне, я мысленно все время представляла себе образ Ленина-докладчика.
Пусть при этом не удавалось достичь и стотысячной доли результата, зато
сама память о полученном уроке была драгоценной; храня ее неотступно,
воспитываешь у себя трезвую самооценку любого внешнего успеха.


2

Так был сделан первый шаг в познании особенностей Ленина как
агитатора. Но секрет огромной любви к нему миллионных масс, любви не
только разумом, но и сердцем, все еще оставался неопределимым. Правда,
была уже вполне очевидна разница в том, как, например, почтительно
следовала за Августом Бебелем "свита его поклонников и поклонниц",
безусловно глубоко любивших Бебеля и преданных ему; и как - совсем не
почтительно - кидались навстречу Ленину люди, чтоб только посмотреть на
него и побыть около него. Часто наблюдая такие встречи в Москве в 1921
году, Клара Цеткин рассказывает о них в своих воспоминаниях:
"Когда Ленин заходил ко мне, то это было настоящим праздником для
всех в доме, начиная с красноармейцев, которые стояли у входа, до девочки,
прислуживавшей в кухне, до делегатов Ближнего и Дальнего Востока, которые,
как и я, проживали на этой огромной даче... - "Владимир Ильич пришел!.."
От одного к другому передавалось это известие, все сторожили его,
сбегались в большую переднюю или собирались у ворот, чтобы приветствовать
его. Их лица озарялись искренней радостью, когда он проходил мимо,
здороваясь и улыбаясь своей доброй улыбкой, обмениваясь с тем или другим
парой слов. Не было и тени принужденности, не говоря уже о подобострастии,
с одной стороны, и ни малейшего следа снисходительности или же погони за
эффектом - с другой. Красноармейцы, рабочие, служащие, делегаты на
конгресс... - все они любили Ленина, как одного из своих, и он чувствовал
себя своим человеком среди них. Сердечное, братское чувство роднило их
всех"*.
_______________