"Василий Шахов, Сергей Гомонов. Фарс ("Тень Уробороса (Лицедеи)" #1)" - читать интересную книгу автора

недешевая...
Краем глаза она заметила, что Полина небрежно подняла с пола
старую-престарую детскую книжку сказок. "Волшебный клубочек" - гласило
название на обложке...
Снова что-то вспыхнуло в памяти... Фанни подумала, что Каприччо, скорее
всего, колола ей так называемую "сыворотку правды", к которой, помнится, у
нее была высокая сопротивляемость. В конрразведотделе это любят. Не то чтобы
"сыворотка правды" совершенно не имела на Фанни силы, нет. Таких людей не
существует в природе. И этот препарат изобретен именно с той целью, чтобы
выудить у человека сведения, которые, как ему казалось, давно и надежно
забыты. Мозг не забывает никогда и ничего, в том и смысл "допинга", чтобы
найти хитрые "пароли", снять блокировку и выпустить воспоминания на свободу.
Люди по сути ничем не отличаются от компьютеров, роботов и биокиборгов.
Только делают больше иррационального... Но после стольких дней (Фанни по
приказу Лаунгвальд держали в "зеркальном ящике" почти две недели) мозг
Паллады должны были разобрать на нейроны и вытряхнуть все, что могло там
находиться. Тут им не помешали бы даже амнезия и склероз... Но блокировка не
снята, даже наоборот, все запуталось еще сильнее. Ах да! Полина же говорила,
что вещество в инъекциях достигает как раз обратного эффекта... Зачем?
Помнится, Фанни и так изуродовали почти до предела этой блокировкой...
Полина по-прежнему стояла с книжкой в руках ("Как памятник Рою
Кретчендорскому!" - подумалось Палладе) и совершенно не собиралась помогать
бывшей коллеге в поисках. Она лишь многозначительно похлопывала себя
"фолиантом" по ладони. Внутри Фанни что-то всколыхнулось - как отзвук
некоего воспоминания. Точнее - наплыв друг на друга двух воспоминаний, будто
из различных сознаний.
Перед глазами сам собой возник образ красавчика-Сашки, объекта
юношеской влюбленности Фаины. Были и записочки от любимого одноклассника,
такие глупые признания с сердечками и чужими стишками о "розах и слезах"...
Фанни стеснялась своей строгой мамы, но выбрасывать любовные послания было
жалко. Приходилось прятать их в этой невинной книжке - толстая картонная
обложка расслаивалась от старости, и между слоями без помехи входили дорогие
сердцу листочки бумаги.
Второй "слой" воспоминаний: она берет книгу и заталкивает туда два
малюсеньких диска-накопителя, а руки у нее... мужские.
Паллада взяла книгу, повертела так и эдак. Присутствие повсюду
"мух"-соглядатаев смущало, приходилось тянуть резину, дабы все выглядело
правдоподобно и не вызвало подозрений у Лаунгвальд:
- Моя любимая детская книжка... Может, забрать ее из этого свинарника?
Буш-Яновская испытующе смотрела на подругу, под правым глазом у нее
слегка дрогнуло веко - словно она хотела подмигнуть.
- Сейчас все на накопителях... - продолжала Фанни, и в мозгу у нее все
отчетливее проявлялась картина: она уже вспомнила все, что было за две, за
три недели, за месяц, за два до сего дня. - А я с детства ретро
предпочитаю... Маме тогда пришлось постараться, чтобы найти для меня эту
книгу...
Паллада вздохнула, с тоской вспомнив и о матери, погибшей несколько лет
назад в авиакатастрофе: она возвращалась с гастролей, произошел сбой в
программе, что управляла самолетом, и... Потом говорили, что такое случается
раз в сто лет... Отец, Алан Палладас, чтобы избавиться от боли, на целый год