"Сергей Гомонов, Василий Шахов. Геометрия Вечности (роман-криптоистория)" - читать интересную книгу автора

Паском огляделся. Как давно он здесь не был! Столько светловолосых,
белокожих людей! Да, на Ариноре остались, по большей части, лишь ортодоксы.
Половина, если не более, северян переселилась на Юг, в города Оритана,
сразу после того катаклизма. Прошло всего четыреста лет, сменив меньше
пяти поколений - а люди уже совсем иные... Дело идет к войне, но здравый
рассудок древних "куарт" пока одерживает верх. Как все это шатко, о,
Природа!
Оритан оказался более надежной землей, чем полуостров Аринора.
Все-таки, Оритан - это большой материк. А на картах Аринора уже
обозначается как "остров". Разорвалась пуповина, связывавшая полуостров с
огромной сушей под названием Олумэару. Разорвалась, когда передернуло
земную кору. С каждым годом Аринора и Оритан приближались к критической
точке. Во всех смыслах - и в географическом, и в нравственном. Не
последнюю роль играли в этом сами люди...
У кулаптра Паскома была своя цель в Аст-Гару. Он уже очень долго не
покидал родину, однако сейчас ситуация сложилась так, что его присутствие
потребовалось здесь, у враждебно настроенных северян. Его последний,
тринадцатый, ученик не успел "взойти" во время Потрясения. Самый близкий,
самый лучший ученик. Его судьба оказалась очень тяжелой. При всей своей
прозорливости Паском не ожидал такого поворота событий. И кулаптру
приходилось длить и длить свое земное существование...
Вся беда в том, что таков закон Природы: "взошедший" учитель
ответственен за каждого из тринадцати своих последователей. Те, в свою
очередь, в ответе за каждого из своих будущих учеников. И так - до
бесконечности. Как смена дня и ночи, как чередование времен года, как
перерождение Солнечных Эр. Учитель и ученики - единое целое. Это больше,
чем привязанность, взаимозависимость, дружба, любовь. Это данность. Это
судьба. На Оритане и на Ариноре с древних времен говорили: "Человек волен
в выборе всего, кроме своего "куарт", учеников и родителей".
И все-таки этот ученик был Паскому чуть ближе, чуть любимее тех
двенадцати, которым удалось "взойти" еще четыреста лет назад, накануне
катаклизма.
Возможно, любимее оттого, что он сильнее похож на самого Паскома,
нежели те, другие. Точно так же, как и Паском, прежде чем прийти к своему
выбору, к Учителю, он был чересчур противоречив, его швыряло и бросало в
жизнях, словно песчинку в урагане. Путь этого ученика и поныне извилист,
неопределенен...
Кулаптр никогда не раздумывал над велением своих сердца и духа. Он
давно жил в единении с собой. И каждый раз в течение этих четырехсот лет,
глядя в личики вновьпришедших, он надеялся: "Ну, быть может, теперь? Быть
может, в этот раз?" И - ничего...
Учитель и ученики - единое целое. Но когда нет единства в самом
ученике, о чем тут можно говорить?..
Паском ехал в большой просторной машине, в точности такой же, какие
перевозили пассажиров на Оритане, смотрел в окно на сумрачные поля,
покоящиеся под белоснежными крыльями зимы, и думал о неотвратимости войны.
А она будет. Причем - уже на веку этого воплощения ученика. Что означает
дополнительные препятствия на их Пути. Если бы можно было пройти чужую
дорогу самому - со своими знаниями, со своими умениями! Ирония в том, что
"туда" уже не вернешься. Пока ты чего-то хочешь, пока ты горишь и алчешь,