"Георгий Шах. Берегись, Наварра! (Авт.сб. "И деревья, как всадники...")" - читать интересную книгу автора

Он принял меня в небольшой комнате, окна которой выходили на набережную
Сены. Обстановка была довольно скромной: широкий письменный стол,
заваленный бумагами, этажерка с книгами, несколько кресел. Словом, все как
в кабинете современного чиновника, если не считать небольшой картины в
золоченой раме, изображающей выезд Дианы. Полагаю, она принадлежала кисти
Рубенса, а в роли богини выступала покойная возлюбленная короля Габриэль
д'Эстре, герцогиня де Бофор. Боюсь, эта очаровательная миниатюра
безвозвратно утеряна: мне не удалось разыскать ее в музейных каталогах.
Отпустив стражу, Генрих довольно долго и бесцеремонно меня разглядывал.
Потом, составив, видимо, свое мнение на мой счет, поинтересовался, кто я
такой и почему добивался свидания с королем.
Я, как вы догадываетесь, начал отвечать согласно заготовленной на такой
случай легенде: небогатый фландрский дворянин д'Ивар, ненавижу
поработителей своей родины испанцев, приехал в Париж, чтобы увидеть
великого Генриха и служить ему, чем могу, готов вступить в его доблестную
армию и так далее. Он выслушал, не перебивая, и спросил: "Что за важную
тайну, сударь, вы собирались мне открыть?" - "Я хотел предупредить вас,
сир, о покушении Равальяка, но не смог пробиться к вам раньше. Слава богу,
вмешалось само провидение".
Вы понимаете, друзья, теперь, когда убийство все равно не состоялось,
мне ничего не стоило завоевать таким образом доверие короля. Надеюсь,
Гринвуд, даже вы не примете это за нарушение запрета.
- Посмотрим, посмотрим, - уклончиво ответил эксперт.
- "Ну а вы, мсье д'Ивар, откуда вы сами узнали о готовящемся
злодеянии?" - допытывался Генрих, и мне пришлось наплести с три короба о
встреченных в харчевне подозрительных монахах и случайно подслушанном
разговоре. Сочинял я вдохновенно и начал уже верить сам себе, когда вдруг
на лице короля появилась откровенная усмешка. Я невольно стушевался, но
после секундной паузы, вспомнив наставления Малинина, решил идти напролом.
- Да, я рекомендовал вам этот прием, - подтвердил психолог.
- Вот, вот. "Вы мне не верите, ваше величество? - спросил я. - Тогда
испытайте меня огнем".
Ответ был совершенно неожиданным. "Полноте, сударь, не морочьте мне
голову, иначе я просто велю вас повесить. А теперь быстро выкладывайте, из
какого вы времени?"
Я не поверил своим ушам. "Вы хотите спросить, откуда я родом, сир? Так
я уже имел честь сообщить, что во Фландрии..." - "Перестаньте, - резко
перебил он. - Я хочу знать, из какого-века вы сюда заявились".
Малинин, пораженный до крайности, поймал себя на том, что сидит с
открытым ртом. Другие реагировали не менее приметно. Лефер схватился за
голову, Гринвуд вскочил и нервно зашагал по комнате, а Кирога хладнокровно
заявил:
- Этого не может быть.
- Ах, не может быть?! - воскликнул Ольсен. - Тогда смотрите.
Он подбежал к двери и нажал ряд кнопок на расположенной возле нее
панели. Стена, затянутая узорчатым обивочным материалом, начала белеть и
превратилась в большой экран, по которому побежали кадры стереоленты. Вот
король, словно позирующий перед кинокамерой (это он разглядывает странного
узника Бастилии), вот картина с изображением Дианы-Габриэль, массивный
стол, этажерка, окно, за которым можно было видеть волны Сены. Словом,