"Ника Шахова. Смерть умеет улыбаться (Женская коллекция: Детектив)" - читать интересную книгу автора

- То есть как это? - удивилась я, засовывая в рот ароматную веточку
укропа.
- Он сказал, - вмешался Макс, - что дядя Генрих составил завещание в
его пользу. И теперь все это, - он повторил жест сестры, - Его.
Завещание? В пользу Павлика? Ничего более удивительного я никогда не
слышала. То есть вру, конечно. Про завещание слышала, но так часто и в таких
э-э-э... противоречивых контекстах, что решила: дядя опять развлекается. Он
вообще любил позабавиться, наш добрый дядюшка Генрих...
Земля ему пухом и все такое.
...Несколько лет назад он собрал близких - тетю Лизу с детьми, тетю
Полю с Павликом да меня с мамулей, и торжественно сообщил всем нам, что
решил составить завещание, но пока не знает, каким образом, избегая
ненавистной ему коммунистической уравниловки, разделить между нами
имущество, нажитое непосильным трудом и орошенное кровавым потом гения. Для
тех, кто еще не понял: гений у нас один - разумеется, дядюшка Генрих.
Проходили годы, а он все не знал. Ну и молчал бы себе в тряпочку. Так
нет: он говорил часто, подолгу и без стеснений. И всякий раз выходило, что
каждый из нас недостоин. У дяди был талант обставлять дело так, что каждый
чувствовал себя самым недостойным, самым убогим, самой, так сказать, тварью
дрожащей.
Именно это и развлекало нашего дядюшку. Такой он был забавник. Павлику
доставалось не меньше остальных. Он тоже был тварью дрожащей. И прав не
имел.
- С какого, простите, бодуна Павлик решил, что все достанется ему?
- Вот-вот, - обрадовался Макс, - Мама так его и спросила. Э-э-э...
почти так.
- А он что?
Макс замялся.
- А он сказал, что все мы - сборище первостатейных идиотов, по которому
плачет кунсткамера, - невозмутимо ответила Грета, - И от которого дядя давно
мечтал отделаться, только не знал как. Точка. Конец цитаты.
- Павлик что, сбрендил? - задохнулась я от возмущения, позабыв, что
недавно сама еле удержалась от правды-матки.
- Похоже. Он потерял над собой контроль и много чего наговорил. Маме
сказал, что она актриса из погорелого театра, Максу - что он импотент и
тряпка, мне - что я замороженная скумбрия. А о тебе... - кузина осеклась на
полуслове. В горле у нее что-то булькнуло, а в глазах мелькнул испуг.
- Та-ак, сдается мне, что самое интересное, как всегда, впереди.
Правда, Грета? Продолжай, - я плотоядно усмехнулась, - И что
разлюбезный кузен сказал обо мне? Ну! - я резко подалась вперед.
- Скажи ей, раз проговорилась, - вмешался кузен, - Она не отстанет.
Плешь проест, но не отстанет.
- Сам скажи, - огрызнулась Грета.
- И скажу, - он шумно втянул воздух носом, зажмурился и выпалил, - От
тебя все мужики сбегают, потому что ты невменяемая... Извини, это не я - это
Павлик сказал, - и он поглубже зарылся в подушки.
- Вот сморчок плюгавый! - не сдержалась я, хотя и дала себе слово не
выражаться, что бы ни услышала, - Сучок криво... А-а-а! - ужасная догадка
лезвием прошлась по горлу. Крик перешел в хрип. Хватаясь руками за горло, я
вскочила с кресла и выпалила, - И тогда вы его того?.. Убили?