"Шолом Алейхем. Ножик (рассказ для детей)" - читать интересную книгу автора

вытирал ножик, брал брусок, который нашел у нас на чердаке, и, поплевав на
него, потихоньку точил лезвие.
Отец в ермолке сидел над талмудом. Он читал его и кашлял, кашлял и
читал... Мама возилась на кухне с тестом. А я все точил да точил... Но вот,
как бы очнувшись от сна, отец вдруг закричал:
-- Кто это там пищит? Что он там возится? Что ты делаешь, негодник
этакий?
И, подойдя ко мне, он нагнулся над бруском, схватил меня за ухо и
закашлялся.
-- Что?! Ножик? Кхе-кхе!--закричал отец и отобрал у меня и ножик и
брусок. -- Бездельник этакий! Книгу бы лучше взял в руки. Кхе-кхе...
Я громко заплакал. Отец влепил мне несколько оплеух. Из кухня прибежала
мать, с засученными рукавами, и закричала:
-- Тише, что тут такое? Почему ты его бьешь? Бог с тобой, что ты
пристал к ребенку?
-- Ножик! -- кричит отец и кашляет. -- Что он, маленький, что ли?
Лодырь этакий! Кхе-кхе... Хвор он книгой заняться? Парнишке восемь лет! Я
ему дам ножики, балбесу этакому! Выдумал-ножики! Кхе-кхе...
О господи! И что ему дался мой ножик, что такое он ему сделал, почему
он на него так взъелся?
Я помню своего отца всегда больного, всегда бледного, желтого, всегда
озлобленного и обиженного на всех и вся. Из-за каждого пустяка он выходил из
себя и частенько готов был растерзать меня. Счастье, что мама защищала меня
и спасала от его рук.
А ножик мой забросили... Забросили так далеко, что я целую неделю искал
его и так и не мог найти. Горько оплакивал я мой ножик, мой чудный ножик.
Как тяжко и грустно мне было в хедере при мысли, что вот, когда я вернусь
домой с распухшими щеками и с красными ушами, надранными Мотей-Ангелом
смерти за то, что "бык боднул корову", никто меня не пожалеет. Одинок я,
одинок, как сирота. И никто не видел слез, проливаемых мной ночью втихомолку
у себя в постели. Вернувшись из хедера, я тихо плакал и так засыпал, чтобы
назавтра утром снова идти в хедер, снова повторять про быка, который боднул
корову, снова получать затрещины от Моти-Ангела смерти, снова испытывать на
себе гнев отца, слушать его кашель, его проклятия и не видеть ни одной
радостной минуты, не видеть ни одного веселого лица, ни одной улыбки. Я был
одинок, я был один на всем свете...

2

Прошел год, а может быть, и полтора. Я уже начал забывать свой ножик.
Но, видно, мне было суждено все мои детские годы страдать из-за ножиков. На
мою беду, появился новый ножик, совсем новенький, прелестный, изумительный,
честное слово! -- прекраснейший ножик, с двумя стальными лезвиями, острыми,
как бритвы, с белым костяным черенком в медной оправе, с красными медными
заклепками-одним словом, замечательный ножик, настоящий "завьяловский" *.
Каким образом у меня, бедного мальчика, появился такой великолепный ножик?
Это целая история-печальная, но очень интересная, послушайте ее внимательно!
Как мог я относиться к нашему квартиранту, еврейскому немцу, подрядчику
Герцу Герценгерцу, если говорил он по-еврейски, ходил с непокрытой головой,
брил бороду, не носил пейсов и надевал сюртук, покрывавший -- простите --