"Валерий Шамбаров. За Веру, Царя и Отечество " - читать интересную книгу автора

Он просто расторгает его в одностороннем порядке. "Его императорское
величество не может больше считать себя связанным обязательствами Парижского
трактата, поскольку он ограничивает его права суверенитета на Черном море".
В Европе это вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Но реально выступать против
России было некому, а Бисмарк с серьезным видом предложил созвать в Лондоне
конференцию, где и спустил все на тормозах.
Франция утратила Эльзас и часть Лотарингии, должна была выплатить 5
млрд. франков контрибуции с поэтапным выводом немцев, по мере выплаты. Но
главным результатом войны стало окончательное объединение Германии. Бисмарк
провел переговоры о присоединении к Северо-Германскому союзу южных немецких
государств. Пугал угрозой французского реванша, соблазнял совместным
пользованием плодами побед. Да и в Германии на волне триумфа царило такое
настроение, что при отказе кого-то из князей его смели бы свои же подданные.
В январе 1871 г. в пышных декорациях оккупированного Версаля Вильгельм I был
провозглашен германским императором и телеграфировал Александру II: "Пруссия
никогда не забудет, что именно благодаря Вам война не приобрела большого
масштаба". Но... сразу после победы начальник Генштаба Мольтке начал
разрабатывать первый план войны против России...


2. "БАЛКАНСКИЙ ВОПРОС"

В 1872 г. в Берлине на встрече Александра II, Вильгельма и
Франца-Иосифа был образован "Союз трех императоров". Хотя стал он чисто
номинальным - монархи лишь обменялись нотами, обязавшись сохранять
территориальный статус в Европе и совместно решать важнейшие вопросы. Но
внутреннего единства между ними не было. Австро-Венгрия, утратив влияние в
Италии и Германии, перенацелила свою политику на Балканы, где ее интересы
неизбежно сталкивались с русскими. А перед Германией был выбор. Сближение с
Россией (но в таком альянсе первая роль принадлежала бы Петербургу) или с
более слабой Веной (в союзе с ней лидировал бы Берлин). Бисмарк выбрал
второе. Завершив объединение Германии, он откровенно заявил премьеру Бейсту,
что причин для разногласий между их государствами больше не существует. И
Австро-Венгрия пошла навстречу, сообразив, что утраченного не вернешь, а
союз с победителями - дело выгодное.
Но после отмены Парижских трактатов и свержения Наполеона III и у
России не осталось причин враждовать с Францией. Мало того, на русских
произвели неприятное впечатление как суровые условия капитуляции, так и
варварское поведение германских войск, когда с ведома и при поощрении
начальства сжигались французские деревни, производились расстрелы
заложников, осуществлялись грабежи. Русская армия, что бы там ни говорили на
Западе о ее "варварстве", никогда не позволяла себе подобного, это было
просто несовместимо с психологией тогдашнего русского офицерства. Среди
германского руководства пересказывали случай с баварским солдатом, который
спросил своего офицера: "Как прикажете поступить с деревней: следует ли ее
сжечь или умеренно опустошить?" Это вызывало благодушные улыбки. Русских
представителей, тоже слышавших такие рассказы, они шокировали.
Начинали сказываться опасения столь резкого усиления Германии, ее
быстро растущих амбиций. И вопреки Бисмарку, стремившемуся держать Францию в
изоляции, Петербург начал налаживать с ней контакты. А она возрождалась