"Исраэль Шамир. Сосна и олива или неприметные прелести Святой Земли " - читать интересную книгу автора

каждого жанра есть свои преимущества. Идущий к проститутке точно знает, что
он получит, и сколько он за это заплатит. С любовью сложнее - можешь
получить куда больше, чем ожидаешь, или куда меньше, и во что это
обойдется - трудно понять. Поэтому любовь не поддается маркетингу.
Попытка заранее оценить дебет и кредит любви обречена на провал, как
доказал почтенный биограф д-ра Джонсона, Босуэлл. В своем откровенном
дневнике этот бережливый шотландец рассказывает, как он влюбился в
порядочную женщину по имени Луиза, и даже подарил ей некоторую сумму денег,
считая, что все равно роман с ней обойдется ему дешевле, чем хождение к
проституткам. Представьте себе разочарование Босуэлла, когда в результате
близкого знакомства с Луизой он обнаружил у себя безошибочные признаки
гонореи. Знакомый врач немало содрал с него за курс лечения- в XVIII веке не
было пенициллина - доказав, таким образом, что расчет и любовь не идут рядом
(Песнь Песней, 8:7).
К походу по селам и святыням Нагорья надо относиться, как к любви, или
хотя бы как к рыбалке. Вот мы забрасываем удочку в селе Ясуф. Бог даст -
поймаем рыбину. Зазовет нас к себе крестьянин на чашку кофе, как и в любом
селе, где посторонние в диковинку, - и мы что-нибудь поймем. А может, у
источника нас осенит благодать или хотя бы вдохновение. Может, мы
проникнемся святостью. А может, хулиганы разобьют ветровое стекло машины,
колесо спустит, жена вывихнет ногу и никто не поздоровается.
Никто не приходит с тридцатью друзьями ловить хариуса в горном ручье.
Нагорье - горный ручей, а благодать неуловимее хариуса. Хорошо идти одному,
вдвоем, от силы - втроем. Но дети не мешают - они, обычно, лучшее
доказательство мирных намерений путешественника.
Я долго боялся пойти к источникам вади эль-Аруб, откуда начинается
тридцатикилометровый водовод Понтия Пилата, влекущий воду к Храмовой горе, в
Иерусалим - боялся, потому что по пути нужно пройти по большому лагерю
беженцев. Однажды мы пошли туда с детьми. Проходили мимо пекарни, заглянули
внутрь. Там сидели женщины и пекли огромные вкусные лепешки, напоминающие
армянский лаваш, загорелые и пышные, не похожие на круглые двухслойные
лепешки - питы, идущие на продажу. Деревенский хлеб, хубз балади, на продажу
не идет - его пекут только палестинские женщины, и он не похож на иракские
или курдские лепешки восточных евреев. Мы знали его вкус - наш садовник
Хасан, крепкий голубоглазый старик, похожий на моего деда, приносил такой
хлеб с собой из села Хусан возле Батира, и ел у нас на веранде с кистью
винограда. Он всегда делился этим хлебом. Тут, в лагере беженцев
Муаскар-эль-Аруб, мы попытались купить этот домашний хлеб. Но одна из женщин
выбрала самую большую лепешку, с метр поперек и подала нашим малышам. От
денег она отмахнулась.
За лагерем начиналась Благословенная долина (Хроники 11:20), край
источников, фруктовых садов и полевых участков, обнесенных межевыми стенами,
сложенными из камней. Камни эти собирают с полей, а потом строят из них
стены. Посреди - огромный водоем, немногим уступающий циклопическим Водоемам
Соломона на полпути к Иерусалиму, - Биркет-эль-Аруб. В наши дни в нем
собирается дождевая вода - старинные водоводы погибли со временем. Только
ближний источник Эн-эль-Аруб посылает воду в огромный водоем.
Мы поднялись на гору по пути к дальнему источнику Эн-эль-Дильбе - по
пути можно было разглядеть следы водовода. На склоне горы стоял одинокий
дом, и в нем жила семья с пятью светловолосыми дочками мал-мала меньше.