"Валерий Шамшурин. Каленая соль (Приключенческая повесть)" - читать интересную книгу автора

обманную надежду: уже наслышан он был о печальных событиях в тех местах,
куда отправился отважный балахонец.
Фотинка со слюдяным фонарем проводил Кузьму к возу.
- Дядя Кузьма,- пробасил он, неуклюже потоптавшись у розвальней,- не
забудь про меня, покличь, коль нужда случится.
- Мать береги,- уклончиво ответил ему Кузьма.
- Али тоже за недоумка меня почитаешь? - обиделся детина.
- Добро, - сдался дядя. - Токмо, пока не покличу, жди. Тятьку, слышал,
искать замыслил.
- До Суздаля съезжу, порасспрашиваю.
- Не ездил бы, обождал.
- Я сторожко. Не мог же тятька бесследно пропасть.
- Днесь все может приключиться. А мать надолго не оставляй.
- Чай, разумею.
- Гляди, Фотинка, не балуй. Ныне-то едва за свою удаль головой не
поплатился.
- Волком не буду, токо и агнцем тож.
- Гляди!..
В навалившейся темноте, чуть подсвеченной снегами, тускло помигивал
красноватый свет в волоковых оконцах, у острога метались огни смоляных
факелов. До полночи было еще далеко, и никто не спал в переполошенном
городе.
Кузьма ехал к своим обозникам, и думалось ему о рыжем старичонке,
вспоминались язвительные слова: "Пошто же ты за нас вступился?" А как же
можно было иначе, если все мужики тут, в Балахне, для Кузьмы свои? Одна
соль всех единила, та самая солюшка, что, губастой волной настывая, инеем
сверкала на стенах варниц, мутными сосульками свисала с остывших цренов.
Та самая, без которой и хлеб - не хлеб. Та, что кормила и одевала. Ради
нее работные людишки вековечно надрывались. И, замотанные непосильным
трудом, изнемогшие от тягла и поборов, все годы жили одной надеждой на
лучшую долю и потому легко поддались на словоблудство посулыциков. Велик
ли грех обманутых, чтобы их наказывать? И вовсе не кривил душой Кузьма,
вступаясь за мужиков. Но все же была в словах старичонки обидная для
Кузьмы правда. Залетный он тут, мимоезжий, и напасти мужицкие ему что снег
налипший - отряхнул и был таков. Хошь не хошь, все так, все верно: едина
земля, а дороги на ней врозь.


6


Первый воевода Нижнего Новгорода князь Александр Андреевич Репнин
нисколько не подивился привезенной Алябьевым вести о новой угрозе. Ведая,
что, не сумев в начале лета с ходу взять Москвы, тушинский царик стал
захватывать окрестные города и даже проник в глубинную Русь, чтобы отсечь
столицу от питающих ее земель и лишить ее всякого сношения с ними, воевода
был уверен: великое столкновение с тушинцами неминуемо.
Взяв Нижний, им легко было бы утвердиться на всей Волге, ибо тут сходились
ключевые пути восточной части Руси, отсюда можно протянуть захватистую
длань к просторам, лежащим перед Каменным Поясом2, и дальше - к Сибири.