"Николай Шапкин. Они воевали в разведке " - читать интересную книгу автора

война. Но артобстрелы нет-нет да и напоминали об этом.
В один из таких зимних дней 1942 года сидели мы, разведчики 186-й
дивизии, в землянке, подкладывали в железную бочку, служившую печкой, дрова.
Сержант Михаил Васильченко, шевеля в бочке угли, вдруг обнаружил большой
осколок от мины и зло сказал:
- Смотрите, в сухостое, который мы пустили на дрова, кусок смерти! Вот,
даже деревья страдают от войны. А сколько осколков и пуль сидит в нашем
брате!
Говорил он об этом не случайно. Два осколка от гранаты носил в себе
разведчик. В госпитале не дал вырезать. "Сейчас не время, - заявил
военврачу. - После войны сам приду, если жив останусь". Поступил он так не
рисуясь, а по глубокому и искреннему убеждению. Я могу утверждать это,
потому что хорошо знал сержанта Васильченко.
Родился и вырос он в Сибири. Огромного роста, плечистый, с полным,
красивым лицом, он сразу обратил на себя внимание. До войны служил
пограничником в Белоруссии. Был рассудителен, предусмотрителен, смел,
вынослив.
Командир взвода разведки лейтенант Сукин, когда впервые увидел
сержанта, подивился его могучему телосложению и сразу же захотел взять его к
себе.
- Товарищ начальник штаба, - обратился он ко мне, - прошу вас,
переведите сержанта Васильченко в мой взвод. У него все данные за то, чтобы
быть командиром отделения у меня.
Я согласился. Через сутки Михаил принял отделение разведчиков. Учиться
вести разведку ему было не нужно: три года службы в погранвойсках дали
хорошую практику. Солдаты полюбили его. Васильченко показывал приемы
обезоруживания врага, учил, как поймать и отбросить в сторону кинутую в тебя
врагом гранату. Разведчики охотно прислушивались к наставлениям сержанта.
Вскоре все это им пригодилось.
Командир 290-го стрелкового полка подполковник Азаров приказал достать
языка, уточнить позиции группировки противника, расположившейся за
Сегозером.
Февральской ночью разведгруппа вышла на ледяной панцирь Сегозера. Бойцы
шли со всей осторожностью, зная, что вражеская разведка не раз бывала в этом
районе. Когда достигли середины озера, подул сильный ветер. Башлыки
маскировочных халатов то и дело слетали с головы. По льду неслась поземка,
хлестала по лицам, морозный ветер пробирал до слез.
К утру, не доходя пятисот метров до противоположного берега, разведчики
залегли за высокий наносный сугроб. Место для дневного наблюдения было
подходящее. Каждый сделал для себя снежный окоп, замаскировался.
Наступивший рассвет высветил окрестность. Четко обозначился берег
озера, возвышенность, покрытая лесом, за ней - шоссе, по которому вскоре
засновали автомашины к линии фронта.
Васильченко поднял к глазам бинокль. Увеличительные стекла окуляров
притянули ближе деревянный домик, из трубы которого тянулся дымок. Вскоре на
склоне сопки разведчики увидели лошадь с санями. У проруби она остановилась.
Финский солдат спрыгнул с саней, взял ведро, стал черпать им из полыньи воду
и наполнять бочку, установленную на санях. Оставалось предположить, что
деревянное строение служило либо кухней, либо баней, а значит, ночью будет
пустовать. Днем же подняться с ледяного панциря Сегозера разведчики не