"Сергей Шаргунов. Вась-Вась (Повесть)" - читать интересную книгу автора

другой анекдот травила. Затем менялись ролями. Они могли бы вести насекомье
шоу. Может, и вели вечерами, а сейчас репетировали.
- Здорбово! - В сад шагнула Наташа.
Лиловая отметина под глазом.
- Как ты, Наташенька? - спросила Аня.
- Не спала, блин. Наши всю ночь гудели. Трындец! Мой вообще никакой.
Она взялась за коляску, встряхнула (коляска в ответ промолчала),
развернула.
- Проспится кобель! - Траурная шелуха семечек полетела из-за ее плеча.
С безвольной мукой я проводил ее спину.
- Пока, Наташ! - крикнула Аня.
Калитка бахнула. Я уткнулся взглядом в эту серую старую деревянную
калитку. Мое тело обмякло. Я вернулся в кровать и обнялся со своей простыней
крепко-накрепко.
Лежал и думал: вдруг проснусь - синий?
Думая об этом тупо, заснул.
Меня не посетили сновидения. Блики и тени, мазки золотистого и сизого,
секундные и нескончаемые промельки.
Я охнул. Аня сидела за столом у окна и, углубившись в неуклюжие дачные
очки, играла на ноутбуке. Щелканье из пластмассовой тетради.
- Который час?
- Пять скоро.
- Ох, сколько же я спал? Почему так много?
- От страха? - Ее голос уколол презрением.
- А Ваня где?
- Спит в коляске.
- Наташа?
- Ушла недавно.
Голый, в шлепанцах, вышел во двор. Следы крови исчезли, но вокруг
раковины было скользко от воды. Она стеклась в ямку посередине пятачка, и
там образовалась лужица.
Включил воду. Прополоскал рот. Кровавый привкус ржави.
В воздухе росла тревога. Закричали наперегонки вороны. Дохнуло холодом,
сладко и внушительно.
Дождя еще не было, это раззадоривало ворон. Они вопили, кружась, будто
бы гадая, на чью перелететь сторону - старого или нового.
Новое побеждало. Мир источал энергию духоты, волю к насилию. Мир
напрягся, словно силач, который, обливаясь липким потом, вот-вот поднимет
свинцовую штангу, вытянет до небес, и грохнет оземь, и разревется счастливо
и жалобно под шквал аплодисментов и слепые вспышки.
Налетевший ветер работал рывками: сильный рывок и послабление. Рывок -
и отпустило. Ветер делался холоднее, с очередным рывком он стал ледяным.
Ветер был чистой жаждой - обморочной физической страстью перехода в другое
измерение, где хохочут и сверкают водопады. Ясно было по этому ветру, что
прогретая жизнь, вялая вырожденка, опротивела всей природе, что верхи,
мрачные тучи, больше не могут, а низы, шипящие пышно травы, уже не хотят.
Но дождя так и не случилось. Дождь медлил. Слезки повисли на колесиках,
как говорят в народе, а дождь все не шел.
Ночью младенец спал худо. Он просыпался, бормотал что-то, всхныкивал,
затем умолкал, чтобы опять хныкнуть. Или затягивал неутешный, раздирающий