"Сергей Шаргунов. Чародей" - читать интересную книгу автора

Они стояли в снегу и сосредоточенно смотрели под ноги. У одного
военного была ветка. Хворостина. Иван подошел ближе, военный рисовал схему,
не отрывая взгляда, а другой на рисунок смотрел. Они специально выбрали
островок не самого замаранного и относительно крепкого снега. Один изобразил
три вытянутых коробки, соединил их, провел стрелку и под ней нарисовал ромб
вдвое больший, чем каждая из коробок. "Вот как-то так, Олежа", - сказал он.
И добавил внутрь ромба букву К. Другой ошарашено сказал: "Теперь ясно". Они
заметили Ваню, переглянулись, во взглядах мелькнула ирония, мол, "ребенок
вне подозрений". И все же военный-чертежник со словами "Ладно, пойдем"
наступил сапогом и растер схему. И тут же вляпался. Под снежком таился кал
собачий.
Они разозлились.
Тот, кто вляпался, зло и весело разозлился, поднял ногу, и стал
ковырять себе по подошве веткой, и ветку отбросил, а его товарищ разозлился,
сочувственно причитая. Они пошли, бранясь двумя интонациями, веселой и
плаксивой. Вероятно, один был командир, другой подчинялся, - в детстве Ваня
не умел различать военных.
Они дошли, бранясь, до края собачьей площадки и перебежали узкую улочку
к Министерству. Там к зеленым воротам с красной звездой все время подъезжали
и выезжали из ворот военные грузовики и черные волги, военный парнишка
регулировал. Рядом тяжелая дверь с золотой ручкой то и дело открывалась,
впуская и выпуская зрелых и старых военных.
А на собачьей площадке, в десяти метрах от этой интересной циркуляции,
вместо недавней таинственной схемы были смятый водянистый снег и фактурный
отпечаток подошвы. Мальчику стало неожиданно муторно, точно он узнал
постыдный секрет и лучше бы его не знал. Но если ОНИ об этом не узнают - им
капут.
И он решительно пошел на край собачьей площадки. И вдруг засвистел!
Истошно, звонко. Вложив в этот свист не столько воздух, сколько окаянный
голос. Он визжал.
Дернулся регулировщик, болезненно заскрипела тяжелая дверь подъезда,
которую отверзли на половину, ворота замерли, удивленно приоткрытые, военные
грузовики на несколько мгновений показали неловко-дикий ракурс, как если бы
были инвалидными машинами. Ваня перестал. И все вокруг с облегчением забыли
про Ваню с его свистом. Что они могли сделать? Даже самый бдительный
военный - что мог сделать? Выстрелить в крик ребенка?
Но Иван всегда понимал: обвал системы начался с этой минуты. Камешек
остро стукнул в лоб великана. И заскользили камешки, побежали трещины,
кирпич полетел, цепляя кирпич, и случился обвал... И при воспоминании об
этом своем выступлении Ване будет становиться до слез жалко систему, ее
оплот, молоденьких наивных военных, оплывших, с бабьими лицами военных
немолодых. Они, как дети, были, военные из СССР.
Он досвистел, тут его грубо схватили за плечо. Это был отец,
подбежавший от своей скамейки.
- Зачем? Не смей! Идем!
- Это не я.... Я не хотел... - бормотал Ваня, хлюпал послушно нечистый
снег, начался черный асфальт, в глазах мальчика играли бедовые огоньки.

Вернулись домой. Только сели обедать - звонок в дверь. Пришел слесарь.
Он направился в ванную чинить кран.