"А.Шаров. Редкие рукописи (Сборник "НФ-5")" - читать интересную книгу автора

По-прежнему вокруг прыгали лягушки и бурые жабы. Вода в лужах была
темная, густая, как кофе, и теплая. Над нею туманом стлался пар. В
травяных зарослях то и дело попадались конические холмики, вроде больших
муравейников.
Намереваясь передохнуть, я сел было на один из холмиков, но, к крайнему
удивлению, он выскользнул из-под меня, подскочил и оказался человеком, во
всяком случае - существом человекообразным, крайне худым, одетым как бы в
стог из местной травы.
- Простите, дон! - сказал я на родном испанском языке. - Я не имел
чести знать, что вы человек, и принял вас, как это ни странно, за кочку.
Тысячи извинений!
- Эрто морано лесто _кочк_! - скрипучим голосом отозвалось странное
существо и само перевело на испанский: - Я и есть _кочк_, а не человек. Вы
имеете счастье находиться в Королевстве Кочек!
Как я узнал вскоре, у обитателей Иллюзонии, в отличив от других
христианских народов, слово кочка имеет не один, а два рода и три
значения. Кочк - служит обозначением местных сеньоров, а кочка -
одновременно обозначает сеньор и сеньорит, красу Королевства, а также
применяется в обычном своем смысле.
Термины - человек, люди и производные от них - человечность,
человеколюбие - применяются только, когда речь идет о чужестранцах, и
считаются почти оскорбительными.
В руках у кочка была заржавелая алебарда.
Разговаривая, кочк подпрыгивал, размахивал руками и хихикал. Из-под
травяной хламиды высовывались тощие волосатые ноги. Нечесаные
седовато-черные космы спускались на плечи.
Рядом с первым кочком словно из-под земли вырос второй, помоложе. Он
также был вооружен ржавой алебардой и всеми повадками напоминал старшего
собрата.
- Ты попал в бедлам, бедный Хосе, - сказал я сам себе.
- Лангустерро ларко бар-бар-бар-бартепето орро, - подпрыгивая, лопотал
молодой кочк.
- Не правда ли - наше Королевство пре-пре-пре-препрекраснейшее в мире?
- перевел старший.
- Санчос?! - воскликнул я, узнав наконец старого друга, Санчоса
Контрераса. Год назад, после небольшого столкновения с законом, он нанялся
гарпунером на китобой и не вернулся из рейса. - Санчос! Мой добрый Санчос!
- Хосе!! Ты ли это?!
На единственном зрячем глазе Санчоса блеснула крупная слеза, и лицо
показалось отчасти даже осмысленным.
Благодетельная перемена продолжалась считанные секунды. Бросив косой
взгляд на молодого кочка, Санчос снова задергался, подскочил на высоту
метр двадцать - метр тридцать сантиметров, наклонился, обеими руками сгреб
жаб и лягушек и, протягивая мне склизких гадин, забормотал, мешая местные
и испанские слова:
- Наша страна бар-бар-бар-бартепето орро - пре-пре-препрекраснейшая в
мире. Видишь ту-лауго-ту бар-бар-бартепето мусо - два миллиона двух
пре-пре-прекраснейших лебедей и ту-лаугокру бар-бар-бартепето прокко - два
миллиона трех пре-пре-прекраснейших ланей?
На ладони правой руки несчастного Санчоса сидело два лупоглазых