"Александр Шаров. После перезаписи" - читать интересную книгу автора

Амфоры с медом всегда приносил он
афинянам сладколюбивым...
Пока не случилось однажды...

Фрагмент надписи на статуе бегущего юноши. II век до нашей эры

Вениамин Анатольевич был в известной мере терапевтом, хотя и не любил
тяжелых недугов, в известной мере хирургом, хотя и боялся крови, был
фтизиатором, невропатологом, но "что знал он тверже всех наук" - это забытое
искусство деликатного обращения или, как говорили некогда, "политеса". Он
чувствовал, когда и кому из пациентов можно разрешить умеренное потребление
сосудорасширяющих напитков и когда и кому рекомендовать воздержанность. Знал,
кому пригодится врачебная рекомендация переменить обстановку и провести отпуск
вдали от семьи, а кому, напротив, надлежит рекомендовать форсированное
пользование семейным теплом. На кого умиляюще действует детальный разбор
действительных, предполагаемых и возможных недугов, и кто даже от одного
упоминания слова "болезнь" теряет спокойствие, необходимое для успешного
развития наук. В преобладающем большинстве его пациенты были ученые: теоретики
права, эстетики и педагогики.

Знал он также, к кому из пациентов надлежит применить особое, самое тонкое
и деликатное обращение, и с кого за глаза хватит обращения просто
деликатного.Василий Иванович не был академиком, труды его выпускались не в
дерматиновых или коленкоровых, а за тонкостью - в обычных бумажных обложках, и
все же, по сотням признаков, Вениамин Анатолье-вич безколебанийотносил
Чебукина к первой категории пациентов.

Он нажимал дверной звонок Чебукина ровно в девять, но улыбающееся
заботливое выражение придавал своему приятному лицу еще минут за десять, как
только выходил из машины у чебукинского подъезда: улыбке, для полной
естественности, надо обжиться.

В квартире Чебукина Вениамин Анатольевич также распределял сияние не
уравнительно, как солнце, а осмысленно и рационально. Кошку Машку, если она
попадалась, он отбрасывал носком и громко, чтобы Чебукин слышал, замечал:
"Тьфу, какое мерзкое существо!" Ольге небрежно кивал, Кольку и Колькины удочки
опасливо обходил и, только пожимая руку "самому", доводил улыбку до
фортиссимо.

Перед осмотром Вениамин Анатольевич и Василий Иванович обычно минут
двадцать говорили, но отнюдь не о болезнях, а об охоте, рыбной ловле,
политических новостях, вероятности жизни на Марсе, и только обнаружив единство
взглядов на эти разнообразные явления, приступали к главному.

Маниловский прикладывал ухо - стетоскопом он не пользовался - к теплой
пухлой груди Чебукина, потом к такой же теплой пухлой спине и, выпрямившись, с
открытой широкой улыбкой встречал взгляд пациента.

- Легкие? - спрашивал Чебукин.