"Александр Шаров. После перезаписи" - читать интересную книгу автора

это локатор осветил извилину, по которой сейчас, как поезд по рельсам,
заскользит мыслесниматель.

- Включаем мыслесниматель! Включаем трансформатор! - отрывисто командовал
Люстиков.

- Есть... Есть.. - отзывалась Оленька. Слышалось, как щелкают ключи и
ручки управления.

Часть извилины, "отработанная" мыслеснимателем, гасла. Люстикову
припомнилось: давно, в детстве еще, он стоял близ Батуми на краю виноградника,
а мимо, вдоль шпалер плантации, двигались сборщицы. Там, где сборщица прошла,
вот так же оставались "погасшие" голые кусты, а дальше шпалера горела на
солнце янтарными плодами.

- Громкоговоритель! - скомандовал Люстиков. Оленька включила рубильник.
Замигала сигнальная лампочка. Несколько секунд слышались потрескивания и
шорохи; на этом звуковом фоне до удивительности пронзительно зазвучало:

- Я хочу съесть карася... Я хочу съесть карася... Люстиков и Оленька,
взглянув друг на друга, улыбнулись.

- Историческая минута! - шепнула Оленька. Люстиков смущенно пожал плечами.
Впрочем, ему и самому казалось примечательным то, что впервые удалось
непосредственно трансформировать в слова мысль живого существа. "Если бы вдруг
тут появился Булл", - подумал он умиленно.

Мыслесниматель скользил по извилинам. Из репродуктора доносилось одно и то
же: "Я хочу съесть карася... я хочу съесть карася", порой фраза сливалась в
одно слово:

- Яхочусъестькарася... Яхочусъестькарася...

Только теперь Люстиков воспринял смысл странного словосочетания и мог
оценить угнетающее однообразие щучьей мысли.

- Яхочусъестькарася!.. Яхочусъестькарася, - настойчиво повторял
громкоговоритель.

Улыбка сошла с лица Люстикова.

- Чем вы расстроены? - спросила Оленька, хотя сама чувствовала непонятную
печаль.

- Не знаю... Может быть. Булл ошибается? Я в то смысле, что под плоскими
крышами всё так же плоско!

Оленька не сразу ответила. Хотелось успокоить Люстикова, но она не могла
найти слов, чтобы они был правдивыми и утешительными. Наконец она с трудо
выговорила: