"Том Шарп. Новый расклад в Покерхаусе" - читать интересную книгу автора

затянулось. Докладчица работала гинекологом в Мадрасе, в составе отдела ООН
по контролю над рождаемостью. Создавалось впечатление, что детскую
смертность она почитала за несомненное благо. Прочие средства она отвергала:
от спирали пользы мало, таблетки не всем по карману, а женская стерилизация
- вообще сложная штука. Зато вазэктомию она расписывала так соблазнительно,
что Пупсер не знал, куда деваться, - приходилось постоянно скрещивать ноги.
Он уже клял себя за то, что пришел. И вот по заснеженным улицам он
возвращается в Покерхаус. В ногах слабость, в душе дурное предчувствие. Если
бы даже за стенами Покерхауса свирепствовал голод, Пупсер не мог бы
безвылазно торчать в колледже. Кроме Пупсера, в колледже аспирантов не было,
и он чувствовал себя одиноким. Студенты вели беспорядочную половую жизнь,
чему Пупсер завидовал, но подражать не решался. Преподаватели же по причине
импотенции вместо секса предавались обжорству. Кроме того, Пупсер был в
Покерхаусе белой вороной - на это Декан указал ему сразу по поступлении.
"Придется вам пожить тут, в колледже, проникнуться его духом", - заметил
последний. Аспиранты других колледжей жили в дешевых, но уютных комнатушках,
а Пупсеру предоставили чрезвычайно дорогие апартаменты в Бычьей башне, да
еще строго-настрого наказали соблюдать студенческий режим. Либо к полуночи
дома, либо узнаешь, что это такое, когда Кухмистер не в духе. А наутро, будь
добр, к Декану. Тот тебе задаст кучу нескромных вопросов. Из-за этих
допотопных порядков Пупсер жалел, что его приняли именно в этот колледж.
Особенно удручало отношение Кухмистера. Привратник держал его за чужака и
сыпал в его адрес такими оскорблениями, которые обычно приберегал для
лавочников. Пупсер пытался смягчить гнев Кухмистера, пробовал объяснить, что
Дарем - а именно там учился Пупсер - как-никак университет и что в 1380 году
в Оксфорде был даже такой колледж - Дарем. Все тщетно. Упоминание об
Оксфорде только усилило неприязнь Кухмистера.
- Это колледж для джентльменов, - твердил он. Пупсеру же до джентльмена
было далеко. Поэтому Кухмистер сразу заимел на него зуб.
Пупсер пересек площадь Маркет Хилл. Часы на ратуше показывали без
двадцати пяти час. Главные ворота уже заперты, а Кухмистер спит. Пупсер
замедлил шаг. Какой смысл торопиться? Все равно теперь гулять ночь напролет.
О том, чтобы разбудить Кухмистера, и речи быть не могло. Тот, конечно,
откроет, но зато проклятий не оберешься. Ничего, ему не впервой бродить по
ночному Кембриджу. Вот только миссис Слони, служанка, - с ней надо
поосторожней. Каждое утро она приходит будить Пупсера и, если увидит, что
кровать не смята, обязана доложить Декану. Но с миссис Слони можно
договориться. "Что такое один фунт по сравнению с разносом в деканате?" -
намекнула она после первой ночи скитаний Пупсера, и тот с облегчением
заплатил. Миссис Слони не подведет. Пупсеру она даже нравилась. Несмотря на
внушительные размеры, было в ней что-то почти человеческое.
Пупсер поежился. Не только от холода, но и при мысли о миссис Слони.
Метель усиливалась, ночью на улице и замерзнуть недолго. Это уж точно. Так
же точно, как и то, что Кухмистера он будить не собирался. Придется
карабкаться через стену. Несолидно для аспиранта, но что делать - выбора
нет. Он пересек Тринити-стрит, в конце улицы Кайус повернул направо и по
дорожке вышел к задним воротам. Железные прутья на стене еще никогда не
выглядели так угрожающе, как в эту ночь. Но не оставаться же здесь, иначе
окоченеешь. Напротив ратуши он нашел чей-то велосипед, протащил его по
дорожке, приставил к стене и с превеликим трудом встал на него. Наконец-то